— Ожидание лишь усиливает удовольствие. — Эрит прижал ее руку к своему паху. Оливия ощутила сквозь ткань брюк его восставшую плоть, твердую как сталь. Живую. Распаленную. Полную желания. Пульсирующую под ласкающими движениями пальцев. Эрит закрыл глаза и вытянулся, отдавая себя во власть этих прикосновений. — Боже, Оливия, — простонал он. — Перед вами не устоял бы и святой.
— Подозреваю, что вы не святой. — Ее рука прижалась теснее. Оливия представила, как ее губы снова обхватывают жезл Эрита. Прошлой ночью ощущение власти над этим сильным зрелым мужчиной доставило ей особое удовольствие. Оливии захотелось пережить его снова. Впервые в жизни она подошла так близко к наслаждению, которое дарует акт любви.
Минувшей ночью, утвердив свою власть над Эритом, Оливия оборвала нити нежной близости, которыми он медленно оплетал ее. Нежная близость не для таких женщин, как она.
— Ложитесь, милорд, — проговорила она шепотом, покорившим немало мужчин.
Эрит шумно перевел дыхание.
— Я не бессловесное животное.
Оливия провела ногтями по груди Эрита, соски его мгновенно затвердели под рубашкой.
— Вы воск в моих руках.
— Прекратите, — проревел Эрит, послушно пятясь к кровати, уступая натиску Оливии.
— Но это правда. — Она уперлась ладонями ему в грудь. Один слабый толчок, и Эрит повалился на матрас. — Вы великолепны. Не могу передать, что я почувствовала, когда обхватила вас губами прошлой ночью. Помните?
— Помню, — прохрипел Эрит.
— Я могу сделать это снова. — Оливия облизнула губы, глядя на мужчину, распластавшегося на простынях.
— Я знаю, что можете. — В голосе графа слышалось сожаление, не гнев. — Но что это докажет?
Оливия пожала плечами.
— А почему это обязательно должно что-то доказывать? Удовольствие ценно само по себе.
— Откуда вам об этом знать?
Лицо Оливии застыло, превратившись в холодную маску. Она не ожидала, что Эрит начнет огрызаться. Ее взгляд скользнул по его великолепной фигуре и задержался на лице. Оливия уже знала, что не найдет того, что ищет: пустого, бездумного желания в его глазах.
Эрит жаждал овладеть ею, но, разумеется, не собирался сдаваться. Серые глаза, окруженные густыми черными ресницами, смотрели дерзко, с вызовом. Эту битву Оливия пока не выиграла. Хотя, наверное, не стоило складывать оружие.
— Не слишком благородно.
— Вы и сами ведете грязную игру, Оливия.
— Просто посмотрите на меня.
— А чем я, по-вашему, занят? Вы самая обворожительная женщина из всех, кого я когда-либо встречал. — Голос графа звучал безрадостно.
Оливия оперлась коленом о край кровати, закинула обтянутую чулком ногу на бедра Эрита и оседлала его.
— Мне повторить то, что я делала вчера ночью?
— Нет.
— Нет? — Оливия недоверчиво вскинула брови, глядя в лицо Эриту. «Какие у него мужественные черты», — отметила она про себя, рассматривая высокий прямой лоб, тонкий надменный нос и твердую линию подбородка. Губы его казались припухшими, на загорелой коже проступил румянец. — Так вам не понравилось?
Рот Эрита скривился в горькой усмешке.
— Чертовски глупый вопрос. Вы сами знаете, что вознесли меня не небеса.
— Не хотите ли снова совершить это путешествие?
— Нет.
Как ни странно, его упорство обрадовало Оливию. Она насмешливо фыркнула.
— Вы выложили целое состояние за мое искусство, а теперь отвергаете его. Какая безрассудная расточительность, лорд Эрит. Это все равно, что обладать полотном Рубенса и прятать его в подвале. Граф не улыбнулся в ответ.
— Вы знаете, чего я хочу.
— А вы знаете, что я могу вам дать.
— Идите к дьяволу!
Эта внезапная вспышка гнева испугала Оливию. Эрит вдруг резко вскочил на кровати, словно раскрылось лезвие складного ножа. Комната закружилась у Оливии перед глазами, когда граф схватил ее и повалил на спину. Инстинктивно она вцепилась в его плечи, увлекая за собой. Теперь он нависал над ней, беспомощно распластанной на постели.
— Милорд! — прошептала она, задыхаясь от волнения. Оливия не испытывала гнева. Глядя в сверкающие яростью серебристые глаза Эрита, она безмолвно заклинала его сдаться. Доказать, что он ничем не отличается от остальных представителей своего подлого пола.
Его брюки касались ее ног. Желая помучить графа, она согнула колени и потерлась бедрами о его бедра. Дыхание его стало хриплым, мощный торс опустился, сдавив ребра Оливии.
— Сирена. Колдунья. Цирцея, — простонал Эрит.
Его тело задвигалось в знакомом ритме любви. Ощущать на себе его тяжесть было до странности приятно, Оливия почувствовала, как внизу живота словно распускаются лепестки огромного цветка. Нечто похожее испытываешь, когда солнечным днем слышишь отдаленный раскат грома.
Она выгнула спину, безгласно предлагая себя, и вгляделась в лицо графа. Глаза его блестели. Черные волосы растрепались, одна непослушная прядь упала на лоб. Никто не принял бы Эрита за незрелого юнца, но сейчас он выглядел моложе обычного. Сердце куртизанки сделало странный кульбит.
«Будь осторожна, Оливия», — предостерег ее внутренний голос, резкий как удар ножа.
— И все-таки я одержу победу, — почти прорычала Оливия.
Ее нежность сменилась яростью. Она сорвала с Эрита галстук и швырнула на пол, а затем, распахнув ворот рубашки, принялась лихорадочно осыпать поцелуями широкую грудь.
— Можно мне поцеловать вас?
— Нет. — Ее всегда такие ловкие пальцы неуклюже возились с застежкой на брюках графа.
— Жаль. Вас следовало бы поцеловать.
— Меня следовало бы отыметь. — Оливия редко употребляла это грубое слово. Как бы низко она ни пала, оказавшись на самом дне жизни, полученное воспитание давало о себе знать.
— Даже если вы не получите от этого никакого удовольствия? — Черт побери, ей хотелось шокировать Эрита, но тот выглядел совершенно невозмутимым, как всегда. — Я так не думаю.
— А как насчет вашего удовольствия? — Наконец-то ей удалось расстегнуть брюки. Ее дрожащая рука проникла между складками ткани.
— Я могу подождать. — Ответ дался Эриту с трудом, слова застревали в горле. Он едва сдерживался.
— Зачем же вам ждать? — Пальцы Оливии обхватили его плоть. Эрит застонал, его бедра качнулись вперед. Желая подразнить графа, Оливия легко повела рукой. Эрит вздрогнул всем телом. Каждое движение ее пальцев отзывалось в нем жаркой волной желания.
— Черт возьми, вы сводите меня с ума. Приподнявшись на кровати, он сорвал с себя фрак и стянул рубашку. Взгляд Оливии задержался на его великолепной мускулистой груди, покрытой темными волосками. Ей удалось полюбоваться выступающими буграми мышц еще мгновение, пока он сбрасывал брюки. Потом Эрит накрыл ее тело своим. Его восставший жезл вжался в ее мягкий живот.
Все его огромное тело плавно скользнуло вдоль тела Оливии, двигаясь в страстном, исступленном ритме. Это было странно, волнующе и, пожалуй, даже приятно. Оливия попыталась выгнуть бедра, чтобы впустить Эрита в себя, но тот плотно прижал ее к постели, не давая вырваться.
— Сдайся, — прошептала она.
— Никогда. Сдайся лучше ты.
