молодого шурина.
– Мне бы не хотелось в это вмешиваться.
– Всмотрись в лицо этой женщины, в ее глаза, – сказал Винни. – Только после этого скажешь, станешь ли ты вмешиваться.
– Винни... – покачал головой Альдо.
Но тем не менее посмотрел на Лори. И смотрел так долго, что Лори смутилась, не зная, как себя вести. В чем дело? – спрашивала она себя. Чем так ужасен этот Ремингтон?
На лице Альдо отражались противоречивые чувства, наконец он кивнул.
– Я скажу только вот что: с этим Ремингтоном нужно быть поосторожнее.
Лори показалось, что у нее оборвалось сердце. Должно быть, на Джеффе Ремингтоне лежит тень какого-то бесчестья.
Альдо сунул руку во внутренний карман пиджака.
– Ладно, – сказал он, точно подчиняясь неприятной неизбежности. – Утром я был в роддоме. София передавала вам привет... и просила меня отдать вот это.
Он протянул Лори сложенный листок бумаги. Та, озадаченная, развернула его. Записка была краткой:
«Лори! Берегись высокого мужчины с видеокамерой. Будь осторожна. София».
– Ну вот, – торжествующе заявил Винни, прочитавший записку через плечо Лори. – Если не верить молодым матерям, к чему скатится наш мир?
– Не знаю, – взволнованно произнесла Лори. – Но в чем дело?
Винни, довольный собой, отказался просветить ее. А несчастный Альдо вообще не сказал больше ни слова.
ГЛАВА ВТОРАЯ
– Зачем ты втянул меня в это? – сказал Альдо шурину. – Джефф – хороший парень. По-моему, мы поступили нечестно.
Они стояли у столика с закусками, где Винни сооружал себе многоярусный бутерброд из ржаного хлеба, плавленого сыра, паштета и оливок.
– Я говорил тебе, – ответил Винни, – жизнь сложная штука.
Альдо пожал плечами.
– Странно, как Джефф мог впутаться в такое.
Винни покачал головой.
– Это же была вечеринка. Народ развеселился.
– Понятно. Но какое отношение ко всему этому имеем мы?
Винни откусил кусок от своего гигантского бутерброда.
– Потому что Лори – подруга моей сестры. И твоей жены.
– Но они ведь не близкие подруги, – возразил Альдо. – Просто знакомые.
– София очень хорошо относится к Лори. Ты же был сегодня утром рядом с женой, когда она позвонила домой. Она была вне себя от ярости.
– Да знаю. Напрасно ты ей рассказал обо всем.
Альдо утешил себя тем, что у Винни хватило ума не разболтать о случившемся всем родственникам. Те пришли бы в ужас.
Винни пожал плечами.
– Мне показалось это смешным. Вот я и решил повеселить Софию.
– В доме человек двадцать, – покачал головой Альдо, – и надо же такому случиться, чтобы именно ты подошел к телефону. Язык у тебя без костей.
– Ладно, что сделано, то сделано, – нахмурился Винни. – Однако София права, этому надо помешать.
– Она попросила передать записку. – Альдо это явно было не по душе. – Я выполнил ее просьбу. Я и так сделал слишком много. – Альдо помолчал, подозрительно покосившись на Винни. – Постой-ка, сегодня утром, когда ты утихомиривал Софию, ты говорил, что разберешься во всем. С чего это ты вдруг решил разыграть из себя героя?
– Как только я увидел Лори... – Винни приготовился откусить еще один кусок. – София сказала, она очень чуткий человек. Очень застенчивый. И вот я увидел ее, внешне спокойную и уверенную, но в то же время... не знаю, что-то у нее в лице есть такое... Над этой девушкой нельзя шутить. Она настоящая. И чувства у нее настоящие.
– Подожди-ка, – вдруг остановил шурина Альдо. – Опять взыграла твоя извечная тяга к женщинам постарше? Как я сразу не понял! Ты снова влюбился?
– Отчасти, – признался Винни, влюблявшийся в кого-нибудь каждый час. – Она очень симпатичная, и мне нравится то, как она говорит. Я хочу сказать, здесь много красивых женщин, но Лори... не похожа на них.
Одним махом он расправился со своим бутербродом.
Альдо отвел взгляд в сторону, жалея о том, что небеса так щедро одарили Винни любвеобильностью, забыв прибавить чувство меры. Но малыш прав. Эта женщина очень ранима.
Когда Винни выпалил сестре по телефону последние новости, София была вне себя. Она объяснила, почему так беспокоится за Лори: дело в том, что девушка заикается. Поэтому иногда может показаться, что она разговаривает надменно и высокомерно, но это представление ошибочное.
Больше того, Лори никому не говорит о своем недостатке, а Софии призналась в этом лишь потому, что старший сын Софии страдал тем же недугом. Поэтому София была категорически против того, чтобы Лори стала жертвой бездумной жестокой шутки.
Альдо не хотел ни во что вмешиваться. Он пообещал взять записку Софии. Но ничего не говорил насчет того, чтобы передать ее Лори. Однако, понимая, что София утомлена родами, он не хотел расстраивать ее. Увидев Лори, он, как и Винни, понял, что София права. Лори не та женщина, чувствами которой можно играть.
Альдо выругался про себя. Джефф Ремингтон хороший парень, и он не должен был впутываться в такую идиотскую затею.
Джефф Ремингтон жалел о том, что ввязался в этот спор. С самого начала идея казалась ему глупой, но сейчас он находил ее просто ужасной. Однако отступать поздно. Ставка в споре – двигатель «мустанга» образца 1968 года в почти идеальном состоянии, принадлежащий Гарри Кастильоне, другу Джеффа. Любой мужчина согласится, что это уже серьезно.
Все началось вечером перед свадьбой на пирушке в доме Гранателли. Вино лилось рекой, шутки становились все откровеннее, и вдруг возник этот спор.
Один из приятелей жениха, Стив Бостуик, стал донимать Джеффа тем, что тот все еще холостой. Джефф отшутился, сказав, что на свете очень много красивых женщин и он никак не может остановиться на какой-нибудь одной. Стив, пользуясь правом друга еще со школьной скамьи, прошелся насчет побед Джеффа на любовном поприще.
Гарри, учившийся с ними в университете Сент-Луиса, вступил в разговор, заявив, что Джефф завтра добьется свидания с любой из присутствующих на свадьбе женщин.
Стив не унимался.
Джефф, выпив еще один коктейль, сказал, что Гарри прав, и предложил Стиву выбрать женщину.
Но Гарри Кастильоне, выпивший гораздо больше его, заявил:
– Слушайте, я верю в своего друга. Он добьется свидания с тремя женщинами. Мало того, – добавил Гарри, – к концу свидания он с каждой из них войдет в клинч.
