перила?
Мы с Каринкой переглянулись.
— Пятью восемь, — зачастила Каринка, — пятьююю-ююю восемь…
— Сорок! — рявкнула я.
Никому из нас не хотелось отвечать папе, чтобы не обижать его. Потому что мама была права, он действительно обещал покрасить балконные перила.
— Я, кажется, вам вопрос задал, — рассердился отец.
— А это считается, когда пьяный человек что-то говорит? — заюлила Каринка.
Папа заволновался. Видно было, что он смутно стал что-то припоминать. Но сдаваться не собирался.
— Считается, — пророкотал он, — только я не понимаю, при чем здесь пьяные. Вы хоть раз меня пьяным видели?
— Ха-ха-хааааа, — театрально расхохоталась мама.
— Выпившим — да, но пьяным — никогда! — не унимался отец.
Мы сконфуженно молчали.
Дело в том, что в прошлую субботу папа с дядей Мишей вернулись домой совсем навеселе — отмечали развод Дядимишиного заместителя. Это было очень примечательное возвращение: сначала во двор вкатилась папина «копейка», потом оттуда вылезли наши мужчины, зачем-то минут десять с умным видом заглядывали под капот машины, а потом долго скреблись в чужой гараж. Папа шуровал в замке ключами, а дядя Миша покачивался рядом и бурчал: «Дай мне ключ, я сам отк… открою, безрукий ты человек, ик». Мы с замиранием сердца наблюдали за ними из-за занавесок.
— Да что же это такое, — кипятился отец, — замок слом-мался, что ли?
— Юра! — не вытерпев, мама высунулась в окно.
Папа с дядей Мишей одинаково выпятили грудь, подобрали попы и, напустив на себя независимый и по возможности трезвый вид, повернулись к дому передом, к гаражам задом. Долго пытались сфокусироваться на окне, из которого выглядывала мама. Наконец это им удалось. Папа пожевал губами и любезно отозвался:
— Чего тебе, женщ-щина?
— Посмотри направо!
— Зачем направо, настоящий муж-чина должен смотреть налево! — запетушился дядя Миша.
— А потому, настоящие мужчины, что наш гараж находится справа, а вы скребетесь в гараж двадцать девятой квартиры!
— Ничего мы не скребемся, мы покурить тут встали, — буркнул папа и достал из кармана пачку сигарет.
Они с дядей Мишей сначала демонстративно покурили и только потом открыли двери нашего гаража. Папа сел за руль, чтобы припарковать машину.
— Юра, — суетился перед капотом дядя Миша, — смотри мне в глаза, я тебе ук… указываю путь!
Мы в диком волнении наблюдали из-за штор, какие невероятные зигзаги выписывает отец, чтобы заехать в гараж. Дядя Миша метался между двумя лучами от горящих фар и указывал другу путь очами.
— Глаза в глаза! — выкрикивал он. — Юра, не отрывайся от моих глаз.
— Придавит на хрен, — не выдержала Каринка и тут же получила подзатыльник от мамы. — Мааааааа, а чего я такого сказала?!
— Не смей так об отце говорить!
— Я даже не знаю, кого касался этот «на хрен», папы или дяди Миши, — потерла затылок Каринка.
— Вот за обоих и получила! И вообще не смей так говорить.
С восьмого раза, чуть ли не вышивая маршрут парковки крестиком («кха-кха», — обиженно кряхтел «жигуленок»), папа таки заехал в гараж, и они с дядей Мишей, обнявшись, нетвердой походкой пошли к подъезду. Мы побежали открывать им дверь.
— Дядя Миша, вы сегодня будете у нас ночевать, да? — спросила я.
— Уй, Нариночка, и ты здесь? — обрадовался дядя Миша.
— А где мне быть? Это же мой дом!
— Да-а? — казалось, дядя Миша сильно озадачен моим ответом.
— Конечно, останется. Он же не хочет, чтобы Ба его побила, — хмыкнула Каринка и тут же огребла второй подзатыльник, теперь уже от папы.
— Да что я такого сказала? — заорала она.
— Не смей так о взрослых говорить!
— Можно подумать, я соврала или сказала «на хрен»! — обиделась сестра.
Конечно же, Каринка не соврала. По негласному правилу, установленному между нашими домами, если дядя Миша позволял себе выпить лишнего, то ночевать приходил к нам. Негласное правило называлось «чтобы мать не выела мне мозг». К слову, это правило спасало не только Дядимишин, но и папин мозг, потому что нашей маме было неудобно ругать мужа при посторонних. И ей ничего не оставалось, как безропотно носить мужчинам кофе на балкон, где они курили и разглагольствовали на разные темы. Вот в прошлую субботу, обрадованный маминой покладистостью, папа и расщедрился на обещание:
— Жена, в следующие выходные я покрашу перила, а то они совсем облезли.
— Прально, — похвалил друга дядя Миша.
— Я потом напомню о твоем обещании, — хмыкнула мама.
— Не надо мне напоминать, я что, склеротик?
И теперь папа сверлил нас своими большими зелеными глазами и требовал справедливости.
— Семью восемь, — мигом закатила глаза Каринка, — семью восемь…
— Пусть ответит Наринэ, она моя старшая дочка и никогда меня не подведет, — с нажимом выговорил папа. Каринка тут же бросила зубрить таблицу умножения и уставилась на меня.
Я вздохнула. Молчать более не представлялось возможным, перст судьбы указал на меня.
— Пап, — заблеяла я, — ты действительно обещал покрасить перила! — и, видя вытянувшееся лицо отца, поспешно добавила: — Но не все, а через одно!
— Ха-ха! — подскочила мама. — Видишь? Придется красить!
— Захрмар[8] вам, — прогрохотал папа, — для чего я всю жизнь на врача учился? Чтобы сейчас маляром работать? Но ничего, талантливый человек талантлив во всем! Несите ваши краски!
Мы хотели понаблюдать за тем, как папа красит перила, но тут примчалась Маня.
— На крыше сорок второго гаража яблоку негде упасть, — заявила она с порога.
— Придется в толпе локтями шуровать, — пригорюнились мы.
— Девочки, вы в толпе ничего не увидите, лучше выглядывайте в наши окна, сверху обзор лучше, — предложила мама.
Мы хотели возразить, что с нами будет Каринка, а там, где Каринка, места в первом ряду партера нам обеспечены, но тут послышались гудки, и мы побежали к окнам.
Во двор торжественно въезжал свадебный кортеж. Машин было пять, и в самой роскошной — новенькой белой «шестерке», привезли невесту. За «шестеркой» следовали две «копейки», один раздолбанный «Виллис», и замыкал процессию отчаянно тарахтящий «Запорожец». Все машины были украшены разноцветными лентами и воздушными шарами, а на капоте шестерки красовалась большая кукла в белом платье и развевающейся фате!!!
— Ух тыыыыы! — выдохнули мы.
— Если бы мы спустились вниз, то я бы точно до этой куклы добралась, — расстроилась Каринка.
— Зачем она тебе? Ты же не играешь в куклы!
— Да мне просто интересно, каким образом они ее к капоту прикрепили.
Я хотела предположить, что куклу, возможно, просто приклеили, но тут грянула громкая музыка — забарабанили доолы, выдохнул аккордеон, заверещала зурна — это маленький оркестр музыкантов вышел
