– Ваш хозяин изучает гипнотизм. Он будет рад, если вы послужите науке и будете находиться в ее распоряжении.
У Джека Мэггса недобро сузились глаза, его хищный нос заблестел, – как у крестьянина, продающего свинью, подумал Тобиас.
– Я никогда не говорил, что готов предоставить себя науке.
– Глупости. Мы же заключили сделку.
– Нет. Вы находите мне «Ловца». В этом и состоит наша сделка.
– Да, я устраиваю вам встречу с мистером Партриджем и делаю все, чтобы встреча была для вас удачной. А вы, со своей стороны, делаете то, о чем я вас попрошу.
Но лакей упрямо уставился на свои руки.
– О науке вы ничего не говорили.
– Господи, парень! – не выдержал Тобиас.
– Не кричите на меня, мистер Отс. Я помню все, что слышал.
– В чем же вы сомневаетесь?
Джек Мэггс разжал кулаки, теперь его руки лежали на коленях и было видно, как изуродована одна из них.
– Я ничего не подписывал.
Тобиас испугался, что теряет субъекта. Видимо, он повел игру слишком открыто. Мэггс понял, что он ему нужен.
– Очень жаль, мистер Мэггс, потому что сделка заключена и достаточно надежно, так что и в суд можно подать. А сейчас я предлагаю начать с движений. – Тобиас Отс придал голосу строгость и неумолимость мирового судьи. – Они называются «пассами».
– Нет!
– Смотрите мне в глаза, – сердито прикрикнул на него Отс и начал разводить руками перед злыми, с отяжелевшими веками глазами Мэггса. – Смотрите на мои руки.
Наконец Джек Мэггс смог увидеть, как это проделывается. Он сидел на стуле, насторожившись, вполоборота, словно эти белые ладони могли причинить ему зло.
– Вы меня слышите? – спросил Тобиас.
– Да, я вас слышу.
Тобиас с явным облегчением выдохнул воздух через алые губы. Он потянулся к столу и взял один из блокнотов и перо.
– Вам удобно?
Лакей раздраженно пошевелился в кресле, чтобы спине стало удобнее.
– Да.
– Боль не ушла?
– Оставьте меня в покое.
– А теперь, Джек Мэггс, вы и я представим себе место, где нет боли. Вы можете найти такое место?
– Оставьте меня в покое. Боль всегда со мной.
– Тогда мы нарисуем картину, как в сказке. Мы представим себе дверь такой толщины, что никакая боль не проникнет сквозь нее. Мы представим себе высокие стены из крепкого камня.
– Тюрьма…
– Очень хорошо, отличная тюрьма со стенами толщиной двадцать футов…
Но тут загипнотизированный субъект начал сильно размахивать руками и кричать:
– Нет! Нет, черт побери!
– Тише, – зашипел на него Тобиас. – Вы слышите меня? Тише. Не хотите в тюрьму, можно перебраться в благословенную крепость. В замок с бойницами и развевающимися флагами. А может быть, просто дом. Не имеет значения.
– Дом.
– Хорошо. Крепкий дом с двойными стенами из лондонского кирпича и дубовыми ставнями на окнах.
– И «Братьями Моррисон» на двери.
– Очень хорошо. Еще бы. Замки и задвижки работы наших славных старых братьев Моррисон. Вот мы уже на крыльце. Где боль?
– Проклятая боль. Она всегда следует за мной.
– В каком виде? Всегда в одном? В виде человека? Какого-нибудь животного?
– Я пытаюсь увидеть. Пытаюсь.
– Хорошо. Молодец.
– Когда я смотрю на нее, она меняется. Теперь уже их две.
