взмахивая руками, уже карабкались по кирпичной осыпи пролома на гребень. Забили барабаны. Крепче, крепче прокатился крик по колонне стрелков, вползающих на гребень. Там, за гребнем, хрипло завопил голос по-шведски. Рванул залп. Заволокло дымом. Стрелки хлынули через гребень пролома в город.
Вторая штурмующая колонна проходила мимо генерала Чамберса. В голове колонны – через луг к бастиону Гонор – беглым шагом шел батальон преображенцев, – рослые на подбор, усатые, сытые, в маленьких треуголках, надвинутых на брови, штыки привинчены к ружьям, так как был приказ – не стреляя – колоть.
Батальон вел подполковник Карпов. Он знал, что на него смотрят и свои и шведы, притаившись в проломе. Шел, щегольски выкатив грудь, вытянув нос, не оборачиваясь к батальону. Позади него четыре барабанщика, надрывая сердце, били в барабаны. Полсотни шагов оставалось до широкого пролома в толстой кирпичной стене, – Карпов не ускорил шага, только плечи его стали подниматься. Видя это, солдаты, сбивая шаг, нажимали – здание на передних. Рокотали барабаны. В проломе медленно поднялись железные каски, ружейные дула. Карпов закричал: “Бросай оружие, сволочи, сдавайтесь!” И со шпагой и пистолетом побежал навстречу залпу. Блеснуло, грохнуло, ударило в лицо пороховым дымом… “Неужто – жив?” – обрадовался. И отвалил преодаляемый страх, от которого у него поднимались плечи. Душа захотела драки. Но солдаты перегнали его, и он напрасно искал – на кого наскочить со шпагой. Видел только широкие спины преображенцев, работающих штыками, как вилами, по-мужицки.
Третья колонна – Аникиты Ивановича Репнина – с осадными лестницами бросилась на штурм полуразбитого бастиона Глория. Со стен бегло стреляли, бросали камни и бревна, зажгли бочки со смолой, чтобы лить ее на осаждающих Аникита Иванович в горячке топтался на низенькой лошади у подножья воротной башни – потрясал кулачками, и кричал тонким голосом, подбадривал – из опасения, чтобы его солдаты не оплошали на лестницах. Один и другой, и еще несколько, подшибленные и поколотые, сорвались с самого верха… Но Бог миловал – солдаты лезли на лестницы густо и зло. Шведы не успели опрокинуть огненные бочки – наши были уже на стенах.
В три четверти часа все было кончено. Как ураган, ворвались русские на площади и улицы старой Нарвы. Остановить, отбросить их было уже невозможно.
Генерал Горн сидел на лошади, опустившей голову до самых копыт. Полсотни кирасир угрюмо и неподвижно стояли за его спиной. Генерал глядел и ждал, жуя сморщенными губами. Вот, на дальнем конце одной, потом и другой улицы стали перебегать человечки. Он не мог понять – что это за человечки и зачем они перебегают? Кирасиры за его спиной начали глухо ворчать.
С двух сторон по широкому валу во весь конский мах, с настигающим визгом, мчались бородатые казаки в устрашающих высоких, сбитых на ухо бараньих шапках. Кирасиры, оглядывались друг на друга, стали вынимать шпаги, бросали их на землю и слезали с коней.
Первым подскакал разгоряченный Ренн и схватил за узду лошадь генерала:
– Генерал Горн, вы мой пленник!
Тогда он, как сонный, приподнял руку со шпагой и Ренну, чтобы взять у него шпагу, пришлось с силой разжать пальцы генерала, вцепившегося в рукоять.
Петр стремительно вошел в сводчатую рыцарскую залу в замке. В руке – обнаженная шпага. Петр Алексеевич сел у стола, но тотчас поднялся. Двое солдат с офицерами ввели генерала Горна. Стало тихо. Горн подошел к царю Петру, поднял голову, глядя мимо мутными глазами, и губы его искривились усмешкой. Все видели, как сорвалась со стола, сжалась в кулак рука Петра, как с отвращением передернулись его плечи. Петр молчал столь долго, что все устали не дышать…
– Не будет тебе чести от меня, – негромко проговорил Петр – Глупец! Старый вояка! Упрямец хищный… Отведите его в тюрьму, пешим, через весь город, дабы увидел печальное дело рук своих…”
При штурме Нарвы русские потеряли 350 воинов убитыми и полторы тысячи ранеными. Падение крепости разделило шведские войска в Ливонии и в Карелии. Петр писал: “Нарву, которая 4 года нахрывала, ныне, слава Богу, прорвало.”
Шведские войска были отброшены из Ингрии – к Ревелю, Пернову, Риге. Военный историк В. Верходумов подвел итоги начального этапа Северной войны:
“1. В результате компании 1701–1704 годов была достигнута крупнейшая стратегическая цель – Россия завоевала морские позиции в восточной части Финского залива.
2. Достигнутые успехи были закреплены строительством.
3. В осадных операциях 1701–1704 годов русская армия обогатилась боевым опытом, успешно овладела организацией взаимодействия родов войск и современными военно-инженерными методами и средствами.
4. Связь между шведской армией, действующей на Карельском перешейке в Ливонии, была разорвана. Шведские войска, действующие в Финляндии, были отрезаны от армии Карла XII, находящейся в Польше.”
Все прибалтийские крепости, взятые русскими, были восстановлены и заняты гарнизонами. Постоянные успехи русской армии вселили в войска уверенность, боевой дух. В мирные передышки шло непрерывное обучение войск, готовились рекруты. В начале 1705 года русские войска состояли из 70000 воинов. Русский историк Н. Андрианов писал в начале XX века: “Гул битвы в завоеванном угрюмом крае, диком и безлюдном, сменился живой, производительной работой. По зычному зову царя со всех сторон обширной России стали собираться предприимчивые люди в новую столицу. Началась упорная борьба с суровой природой. Как будто волшебный жезл прикоснулся к глухим лесам и топким болотам. С необыкновенной быстротой создается здесь новая столица, краса и гордость полуночного края.
С уверенностью принялся царь Петр хозяйничать в завоеванной стране. Не вырвать обратно врагу потерянных владений из крепких объятий русского Орла.”
В компанию 1705 года Петр планировал взятие Выборга и Кексгольма, однако русские войска пошли на помощь своему союзнику Августу II и вступили на территорию Речи Посполитой. Гоняясь за Августом по всей Польше Карл XII все же “сколотил” польскую партию, враждебную Августу. В Варшаве 8 сенаторов из 400 и 800 шляхтичей из 200000, изображая сейм, объявили Августа лишенным престола и провозгласили новым “королем” шведского ставленника Станислава Лещинского. Легитимность выборов Карла XII не интересовала.
Сандомирский сейм, собранный сторонниками Августа, объявил незаконными постановления варшавского сейма. Тем неменее, в Польше появилось два короля, имевших свои партии, сразу же сцепившиеся между собой.
Петр отправил к Августу семь полков пехоты и 5000 казаков, а сам с 40000-ной армией расположился в районе Гродно, угрожая Карлу с тыла. Шведский король был вынужден отложить поход в Саксонию, чтобы вывести из войны Августа Второго, и расположился на зимние квартиры у границ Силезии. Летом 1705 года Карл XII мог вторгнуться в Саксонию и лишить Августа денег и возможности содержания саксонской армии – польская помощь саксонскому курфюрсту была незначительна. На пути Карла XII встал Петр I, изменив течение Северной войны.
Весной 1705 года армия Б. Шереметева из Беларуси двинулась вниз по левому берегу Двины, для действий против корпуса генерала Левенгаупта, командующего шведскими войсками в Лифляндии. Он отбросил армию Б. Шереметева в бою у Гемауердгофа.
На корпус Левенгаупта Петр двинул всю русскую армию. Левенгаупт ушел в Ригу, оставив гарнизон в Митаве и Бауске. В начале сентября Петр взял обе крепости. Э. Шабаев в книге “Только б жила Россия” писал о Митавском штурме:
“Штурм был на редкость упорным и кровопролитным. Спешенные драгуны разметали рогатки перед въездом, смяли караульную роту и, миновав предместье, уперлись в высокий земляной вал, защищаемый тысячью солдат во главе с комендантом Кноррингом. Закипела рукопашная схватка. Шведы яростно огрызались, то и дело переходили в контратаки, оттесняя русских за палисад. С темнотой драгуны, подкрепленные казаками, все-таки вломились в город. На улицах пришлось не легче: каменная теснота, пальба из окон, треск фузей в лоб… Оглушительно рвались гранаты, свистели ядра, посланные с замковых стен, люди падали десятками.
– Жги дома, к черту, выкуривай! – велел драгунский офицер.
Шведы, задыхаясь и кашляя, посыпались из домов, со всех ног бросились к Митавскому замку, опоясанному узкой, но довольно глубокой рекой Аа. Ушли немногие.
