Карлу XII. Через несколько дней потерявший польский трон и отказавшийся от союза с Россией Август II Сильный пировал с Карлом XII и новым польским королем «шведского розлива» Станиславом Лещинским. Карл XII и Петр I остались один на один.
Современный шведский историк Г. Артеус писал: «Фундаментальной целью русского похода Карла XII было надолго вывести из строя царскую государственную машину как военную угрозу для шведской империи. Я полагаю, что цель похода была недостижима в своей основе. Мы подозреваем также наличие у короля важного иррационального мотива: ожесточенное стремление жестоко «наказать» русских за разорение его балтийских провинций с начала войны.
На карту был поставлен статус Швеции как великой державы. Карл XII явно не предполагал чувствительных людских потерь на пути к Москве. Судя по всему, он недооценивал сильно возраставшую проблему – обеспечение все глубже втягивавшейся в Россию армии лошадьми, порохом, продовольствием и чистой водой. Карл вообразил, что враждебные Москве народы и племена обеспечат его армию вспомогательными отрядами и всеми необходимыми припасами. Эта надежда, как мы знаем, оказалась в существенной своей части иллюзорной. Карл считал что воинская масса русских будет более чем уравновешена высокими качествами его армии.»
Остановившись на зимние квартиры в Саксонии Карл занимался усилением своей армии, получал рекрутов из Швеции, вербовал людей по всей Германии, просил у Англии и Голландии финансовую помощь. Войска Карла XII оставались в Саксонии до декабря1707 года.
Выход Августа из войны разъярил Петра, написавшего курфюрсту:
«Скажи, что принудило тебя изменить мне? Вспомни тот ужасный день, когда без трона, в нищете, выгнанный из государства, скитающийся, без надежды, без подпоры, отчаянный, пришел ты в Лифляндию искать помощи от руки моей. Вспомни тесный и торжественный союз, заключенный тогда между нами. Сколько трудов, сколько путешествий, сколько дней, сколько ночей, сколько лет употреблено для твоей защиты!
Ступай, изменник, ступай. Ползай у ног тирана, обманывай союзников, убегай от друзей своих, наказывай победителей. Я обойдусь без твоего дружества.» В феврале 1707 года во Львове в присутствии Петра Сандомирская конференция Речи Посполитой во главе с коронным гетманом А. Синявским подтвердила военный договор с Россией. Карлу XII пришлось держать в Польше 15-тысячный корпус генерала Крассау – иначе Станислав Лещинский мгновенно слетел бы с «польского» трона. Русские дипломаты предпринимали большие усилия для того, чтобы Лещинского не признали в Европе королем Польским. Ставленник шведов, тем не менее, был признан Англией, Францией, Римом, Австрией, Пруссией. Историк А. Маркевич писал в своей работе «Разгром Карла XII»:
«Петр после измены Августа II в конце 1706 года решил искать посредничества для заключения мира между Россией и Швецией. В Лондоне посол А. Матвеев сделал предложение английскому правительству принять на себя посредничество между Петром I и Карлом XII. Но английское правительство отвергло предложение А. Матвеева. Англия не желала упрочнения России на балтийском побережье. Она хотела видеть Россию разгромленной в этой войне.
В виду отказа английского правительства принять на себя роль посредника, Петр сделал попытку непосредственно снестись с Карлом. Но надменный Карл заявил, что он заключит мир лишь в том случае, если Петр возвратит ему все завоеванные им земли. Петр не мог принять таких условий, он отверг их и был готов продолжать борьбу до конца.»
Шведское правительство официально объявило о цели похода на Москву – «Король не рассчитывает на долгую войну. Поэтому война тотчас же с особенной силой была направлена в сердце Московии и таким образом скоро и выгодно приведена к окончанию. Кроме того, король хочет компенсировать себя за счет Москвы за все нанесенные в этой войне убытки». Шведский канцлер граф Пипер официально заявлял: «Главнейшее и наиважнейшее для шведской короны – это сломить и разрушить московскую мощь, которая достигла такой высоты. Со временем эта мощь может сделаться ещё более опасной, если она не будет уничтожена и задушена в своем возникновении. Поэтому нигде не может быть заключен мир выгоднее и надежнее, как только в самой Москве».
Московский доброжелатель Пипер через 10 лет умер в русском плену – своей смертью. «Что посеешь – то и пожнешь.»
Австрийский посол в Стокгольме доносил по начальству:
«Король против мира и хочет говорить о нем не раньше, чем достигнет столицы Московии, или только тогда, когда новая московская мощь будет совершенно уничтожена и государство и военная дисциплина вернуться к тому к тому состоянию, в котором Москва находилась раньше.»
Ранней осенью 1707 года шведская армия во главе с Карлом вышла из Саксонии и вошла в пределы Речи Посполитой. Армия насчитывала более 32 000 солдат. В Познани к ней присоединились 8 000 рекрутов из Швеции. Полки были переукомплектованы, половина армии были шведы, половина – европейские наемники. Половину армии – 16 000 солдат – составляли драгуны – 8 кавалерийских полков. Пехота состояла из 14 полков. Все сыты, одеты, обучены, включая лошадей.
Карл XII думал, что находится на пике своего могущества. Он говорил, что высечет Петра и его соратников шомполами, расчленит Россию на десяток княжеств, на московский трон посадит польского принца Якова Собеского, присоединит к Швеции весь русский север.
Шведский офицер писал о русском походе:
«Шведская армия к 1708 году приобрела такую славу, что никто не сомневался, что, победивши датского, польского и шлезвигского противников, эта армия вскоре победит Москву, тем более, что король к своей главной армии решил присоединить и ту армию, которая стояла в Лифляндии под командованием генерала Левенгаупта. Все считали поход таким выгодным, что каждый, кто только имел искру честолюбия, хотел принять в нем участие, полагая, что настал удачный момент получить почести и богатства.»
Карл XII планировал провести быструю компанию и победить русскую армию в генеральном сражении. Армия Карла шла на Москву. Ее поддерживали в Польше корпус генерала Крассау, корпус Левенгаупта в Финляндии.
Карл XII считал, что продумал и предусмотрел все – Москва почти лежала у него в кармане. Петр Первый так не считал.
Главная армия Б. Шереметьева стояла на Волыни, у Дубно. Кавалерия А. Меншикова расположилась в Жолкве, корпус Алларта находился в Полоцке, перед группировкой Левенгаупта, корпус А. Апраксина «держал» Ингерманландию.
В декабре 1706 года Петр собрал в Жолкве генеральный военный совет для выработки стратегического плана войны с Карлом. Совет решил:
«Встретить противника в Польше, но баталии в Польше не давать; уклоняться от боя по крайней мере до пределов Российских, потому что на жителей Польши нельзя полагаться, и потому в случае неудачи, Русская армия подверглась бы величайшей опасности.
На пути отступления опустошать край и тем лишать шведов средств к содержанию своей армии.
Тревожить неприятеля отрядами для замедления его марша. Чтобы при избежании решительного боя стараться удерживать шведов на переправах и крепких местах и, где представиться случай, нападать превосходными силами на части шведской армии, которые будут удалены от главных сил; окружать неприятеля с боков и с тылу легкими отрядами, и ведя ими деятельную малую войну, не только утомлять и ослаблять тем противника, но и особенно затруднять способ продовольствия его войск, наконец, вместо опустошения Русской земли, приказать сельским жителям приграничных наших провинций удаляться со своими стадами в леса и болота, зарыв в ямах весь хлеб, который не в состоянии будут взять с собой.»
План в Жолкве был разработан Петром, Шереметьевым, Меншиковым и Апраксиным и предусматривал все варианты развития военных действий: встретить Карла в Польше, но генеральное сражение, которое Карл будет стремиться дать в польских границах, избегать, и дать в глубине русских земель; при шведском отступлении медленно отходить к русским границам, задерживая врага всеми способами, уничтожая мосты и дороги, опустошая территорию, уничтожая и вывозя продовольствие; готовить к обороне Смоленск, Киев, Петербург, Москву; создать армейские склады в Слуцке, Мозыре, Минске.
В январе 1707 года Петр писал:
«Уже нам то подлинно известно, что сия война под одними нами осталось: того ничто так не надлежит хранить, яко границы, дабы неприятель силой, а паче лукавым обманом не пал.
