«Владетелю страны, обреченной на завоевание, Чингизхан предлагал на выбор: или покориться, или потерять все, что имеет. Покориться монголам – значило: дать заложников, принять монгольских правителей, допустить перепись народа, платить десятину, отдать десятого человека в их войско, и со ста штук скота – одну».
Чингизхан многое перенимал у покоренных народов. Он говорил наследнику: «Небо посылает нам мудрых, благородных и ученых людей. Они – опора государства». Основной задачей его верховного судьи было «искоренение воровства, уничтожение обмана во всех пределах государства». Решения верховного судьи были собраны в «Синей росписи» и составили законодательный свод. Чингизхан создал царскую гвардию из десяти тысяч человек – отборное войско получило большие привилегии. Рядовой гвардеец был выше армейского тысячника.
Об объединенных им монгольских племенах Чингизхан сказал:
«Этот народ, который присягнул мне на верность в самые тяжкие дни, вполне достоин быть вознесенным над всеми племенами, сущими на земле!»
Чингизхан определил идеал монгола:
«В повседневной жизни быть оленем-двухлеткой, во время празднеств и пиров – беззаботным жеребенком, но в бою устремляться на врага подобно соколу или ястребу. Быть начеку днем подобно старому волку и бдительным ночью подобно ворону».
И.М. Дьяконов писал в своей работе «Пути истории»:
«Непобедимость монголов кажется загадочной.
Воинская сила монголов заключалась в их мощной и многочисленной коннице – отрядах стрелков из лука, использовавших при этом развитую разведывательную службу. Привлекая в свой состав военных и прочих специалистов из разных народов, монголы в отличии от других кочевых полчищ могли брать укрепленные города. Кроме того, невероятные разрушения и кровавейшая резня, учинявшиеся монголами на завоеванных территориях, оказывали на их соседей такое мощное психологическое давление, что в ожидании пощады сдавались и такие противники, которые могли бы сопротивляться. В этом, вероятно, и есть причина непобедимости монголов.
К 1227 году власть монголов простиралась от Каспийского моря и Памира до Центрального Китая и лесов Сибири. Существенно, что монголы взяли под свой контроль все важнейшие торговые пути в Средней и Центральной Азии. Они нередко обращали в рабство целые народы и раздаривали их своим полководцам. Чингизхан считал себя избранным Небом для мирового господства – идея, очевидно заимствованная из Китая. Его советник, Елю Чу Цай, уговорил его не превращать китайскую территорию, как было им первоначально задумано, в сплошные пастбища для монгольского скота. Во всяком случае, вся административная структура на завоеванной территории была полностью разрушена: Чингиз полагался на своих полководцев, а не на администраторов, хотя при нем были, как видно, образованные советники – уйгуры, кидани и тюрки – несториане. Монгольские полководцы собирали дань с покоренного населения с помощью откупщиков и совершенно не считались с его общественными и государственными традициями.
Империя монголов считалась владением не великого хана, а его клана. Управлять ею как единым целым было невозможно, хотя существовала развитая система гонцов. Когда великий хан пытался руководить из единого центра, его гонцу приходилось тратить месяцы, если не годы, чтобы добраться от одного края империи до другого. Поэтому еще при жизни Чингиза монгольская империя была разделена на улусы – наделы его сыновей.
Приемника хана выбрали на великом собрании монголов – курултае. Созыв курултая и принятие решений отнимали много времени, и после смерти великого хана некоторый срок империей могла править его вдова».
Чингизхан умер 18 августа 1227 года. Историки записали его последние слова:
«Мои потомки будут носить златотканые одежды, ездить на прекрасных лошадях и обнимать красивейших дев. Но они забудут, кому они обязаны всем этим».
Что же обусловило причины монгольских успехов?
Западный историк А. Тойнби в своей работе «Постижение истории» писал о кочевых народах:
«Несмотря на нерегулярные набеги на оседлые цивилизации, временно включающие кочевников в поле исторических событий, общество кочевников является обществом, у которого нет истории.
Были две такие силы, которым слепо повиновались кочевники. Их выталкивало из степи резкое изменение климата, либо их засасывал внешний вакуум, который образовывался в снежной области местного оседлого общества. Если земледелец производит продукцию, которую он может сразу же и потреблять, кочевник, подобно промышленнику, тщательно перерабатывает сырой материал, который иначе не годится к употреблению Это создает основу для развития человеческого ума и воли. Кочевники стали вечными узниками климатического и вегетационного цикла, утратили связь с миром».
«Утратившего «связь с миром» Чингизхана назвали «монгольским Александром Великим». Принцип правления государством – насилие и признание заслуг универсален и «характерен как для кочевых, так и для оседлых народов, экономики которых были переплетены и взаимопроникающих».
Чингизхан стремился изменить мир в соответствии со своими идеалами. Ему помогали в этом насилие, непосредственность, доверие, расчет и напряженный труд. Его империя стала родоначальницей каганатов, ханств, улусов и орд, возникавших в пределах Евразии. Мотивы, побудившие Чингизхана создать империю – его желание восстановить справедливость и естественный ход событий, определяемые в соответствии с человеческими идеалами счастливой жизни. Естественно, создание империи сопровождалось уничтожениями целых городов, резней, кровопролитием, жаждой добычи и грабежами.
По распоряжению Чингизхана был составлен свод законов и уставов – Великая Яса, не сохранившаяся в подлиннике и известная в отрывках.
Персидский историк XIII века А. Джувейни писал о Чингизхане и его Великой Ясе:
«Если бы Искандер Великий со всей его страстью к преодолению трудностей жил во времена Чингиза, он учился бы у него хитрости и мудрости.
Соответственно своему мнению, как оно того требовало, положил Чингиз для каждого дела законы и для каждого обстоятельства правило, и для каждой вины установил кару.
Так как Чингиз не повиновался никакой вере и не следовал никакому исповеданию, то уклонялся он от изуверства и от предпочтения одной религии другой. Наоборот, ученых и отшельников всех толков он почитал, любил и чтил, считая их посредниками перед Господом Богом, и как на мусульман взирал он с почтением, так христиан и идолопоклонников миловал. Дети и внуки его выбрали себе одну из вер по своему влечению.
Еще у них похвальный обычай, что закрыли они двери чинопочитания, похвальбы званиями и воспретили крайности самовозвеличения и недоступности, как в правилах у счастливцев судьбы и в обычае царей. Кто не сядет на царский престол, одно имя ему добавляют – Хан или Каан, и только, более сего не пишут. Когда пишут письмо, между султаном и простолюдином разницы не делают. Пишут только суть и цель дела, а излишние звания и выражения отвергают.
Повиновения и послушания таковы, что если начальник тьмы, – будь он от хана на расстоянии, отдаляющем восток от запада, – совершит промах, хан шлет конного, чтобы наказать его, как будет приказано; прикажут «голову» – снимут, захотят голову – возьмут. Не то что другие цари, которым приходиться говорить с опаской с рабом, купленном за их же деньги, как только в конюшне его окажется десяток коней. Что уже и говорить о том, коль поставят они под начальство этого раба целое войско и он приобретет богатство и поддержку. Сменить его они не в силах. Чаще всего восстает он мятежом и бунтом».
Сохранилась и книга европейского посла к монголам Плано Карпини, ездившего в Каракорум – столицу империи в XIII веке:
«Убивать людей, нападать на земли других, захватывать имущество других всяким несправедливым способом, предаться блуду, обижать других людей, поступать вопреки запрещениям и заповедям Божиим отнюдь не считается у них греховным.
Монголы более повинуются своим владыкам, чем какие бы то ни было люди, более всех уважают их и нелегко лгут перед ними. Драк же, ссор, человекоубийства между ними не бывает никогда. Там не не
