— Сила! Ты приехал?
— По-твоему, я должен прятаться? — буркнул Мамонов. — А где твоя мать?
— В морге. Надо забрать тело сестры. Сегодня похороны.
— Значит, я вовремя. Куда она ее повезет?
— В московскую квартиру.
— А ты, значит, меня поджидаешь? — Мамонов усмехнулся. — Беги, звони. Докладывай. Впрочем, я сам. Только машину на участок загоню. А хотя… Зачем?
Он достал мобильник, нашел в записной книжке номер тещи, набрал.
— Да? Але? — раздался в трубке ее удивленный голос.
— Роза Марципановна, это я.
— А! Сила! Объявился наконец!
— Я и не собирался прятаться. Я хотел насчет денег…
— Денег?
— На похороны.
— У Эльзы были кое-какие сбережения. Я их нашла.
«Кто бы сомневался!» — хотелось съязвить ему, но он удержался. Не тот сегодня день.
Она тоже была сдержанной.
— Вынос тела через два часа, — услышал Мамонов.
— Я успею. Извините, — добавил, кашлянув.
Пауза. Похоже, она недоумевала. Не дождавшись ответа, Сила Игнатьевич сказал:
— Я сам должен был это сделать. Заняться организацией похорон.
— Ничего. Я справилась.
— Я это знал.
Вновь пауза.
— Ну, так я приеду, — осторожно сказал Мамонов и дал отбой.
Из калитки вышла Валентина, направилась к нему.
— В чем дело? Почему не заезжаем? Мне что делать, Сила?
— Кто это? — Анхен открыла рот.
— Подруга Эльзы. Собирайся.
— Собираться?
— Ну, раз я сдался, зачем тебе здесь оставаться? Поехали на похороны. У тебя пять минут.
— Вообще-то за мной должны заехать. — Золовка хихикнула, прикрыв ладошкой рот.
— Заехать? Кто? Роза Марципановна на такси?
— Моисей Соломонович обещали, — благоговейно выговорила Анхен.
— Что за чушь! — рассердился Мамонов. — Врешь ты все!
— Я не вру! — Та надулась. — Как бы я пропустила похороны собственной сестры?
— Чтобы Моисей… Ну ладно. Поверю. Кстати… Почему я не вижу собак?
— Белка сдохла, а Дружок заболел! — бодро отрапортовала Анхен.
— То есть… как это? Как это сдохла?!
— Я еще не успела ее закопать. Она сегодня поутру сдохла. Надо у мамы спросить: куда ее? Здесь или…
— За собаками не уследили! Эх вы! Тлюстенхабли! А ну пусти! — Мамонов взлетел на крыльцо, оттолкнул Анхен и ринулся в дом.
Как-ее-там лежала в холле, у миски с нетронутой едой.
— Эй! — тихонько позвал Мамонов. — Как тебя там? Белка, Белка! Ты что это задумала? Белка! А ну…
На его голос из гостиной медленно вышел Дружок. Он с трудом передвигал огромные лапищи, его печальные глаза слезились. Ротвейлер лег рядом с окоченевшей белой собачкой, положил морду на лапы, закрыл глаза и замер.
— Эй! Ты что! — испугался Мамонов. — Дружок! Ты-то меня не бросай!
Ротвейлер никак не отреагировал, даже не пошевелился. И такая тоска вдруг охватила Мамонова! Такая тоска! Сила Игнатьевич сел на пол, возле собак, и вдруг заплакал. Он плакал впервые в жизни — над сдохшей белой псиной, которую ненавидел, пока она была жива. И так же страстно он ненавидел ее хозяйку. Ему всегда казалось, что уйди они обе из его жизни — и будет счастье. А теперь он плакал, вместо того чтобы радоваться, и чувствовал, как в нем что-то меняется. Он был болен и измучен. И хотел теперь только одного: покоя. Хотел, чтобы все поскорее закончилось.
А в дверях стояла Валентина и молча на него смотрела.
ЛОВЕЦ 8
Этот безумный день наконец закончился. В полночь он приехал домой. Дети давно уже спали, а Саша ждала его. Он ожидал скандала, но жена только спросила:
— Есть будешь?
— Меня покормили. Спать очень хочу.
— Тогда ложись.
И все. Он понял, что выяснение отношений перенесено на утро. А утром ему на работу. Работы, кстати, много. И лучше бы день начать с посещения офиса, откуда к дому Валентины Сысоевой направили такси. Об этом Алексей и думал, засыпая. И еще о том, какая же у него все-таки умная, понимающая жена…
Он вышел из метро, машинально проверяя: все ли пуговицы целы? А также кнопки-заклепки, молнии. Как и прочие равные, он ехал поутру на работу. Автобус, потом метро и небольшая пробежка под моросящим дождем. Суровые будни начинались банально: кому-то наступил на ногу, кто-то заехал ему локтем в бок, в затылок шипели: «Не толкайтесь, мужчина!» В тоннеле при выходе из стеклянных дверей метро торговали слойками и мини-пиццей, запах выпечки перебивал все остальные, и желудок болезненно сжался. Как и всегда, он нагнул голову и пробежал мимо. Это пройдет. И сонливость пройдет. И дождь когда-нибудь должен кончиться. Миру суждено меняться, а людям свойственно его покидать. Но вот об этом не надо. Кто виноват, что у него такая работа? Он ищет причины, по которым люди преждевременно покидают этот мир. Из-за дождя настроение меланхолично-философское. Такова картина дня, который продолжается. От этого тоже никуда не деться. Алексей вздохнул, поднял воротник куртки и пошел работать.
В офис его пропустили беспрепятственно. Девушка на ресепшен, окинув безразличным взглядом, уткнулась в монитор. Тут же зазвонил телефон, потом другой.
— Девушка! — тщетно звал Алексей. — Могу я получить информацию?
— У нас не справочное бюро, — отбарабанила она, не отрываясь от телефонов. — Это я не вам. Адрес какой? А куда едем?
— Девушка…
— Машина будет в течение часа. Але? Да, заказ такси. Вас слушают.
Леонидов махнул рукой и отправился искать начальство. Ему никто не мешал, но и помогать не собирались. Просто-напросто не обращали внимания. Ну идет человек и идет. Значит, надо ему. Здесь всем что-то надо, здесь люди работают. Если перестанешь суетиться, то дашь понять, что тебе делать нечего. Вот тогда действительно нагрузят по полной, а зарплату, разумеется, не прибавят. Поэтому Алексей на каждом шагу слышал: «Я занят»: «Извините, мне некогда»; «Не видите, что ли, я по телефону разговариваю»; «Спросите у секретаря»; «Минутку подождите». Наконец он набрел на кабинет с табличкой «Генеральный директор» и заглянул туда. Дама с коротко стриженными темными волосами болтала с кем- то по телефону. На Алексея она не прореагировала. Он сел напротив в неудобное кресло и какое-то время
