В письмах Артигаса от января и февраля 1816 года начинает вырисовываться его будущий стратегический план: «Если португальцы имеют в виду вторгнуться со стороны Мисионес, то надо сделать так, чтобы, отрезав им отступление, вклиниться в их расположение с другой стороны. В этом случае очень важно будет перейти Ибикуй и занять ближайшие к нему местности».
Ни одна деталь не ускользала из его поля зрения: он мобилизовывал, вооружал и снабжал всем необходимым военные части, участвовал в закупке военного снаряжения и пороха в Англии, писал многочисленные послания в Кабильдо и к Баррейро, в которых он просил прислать ему оружие, а также готовиться к обороне города. Артигас хотел, чтобы 1816 год, «седьмой год нашего возрождения», как он его называл, был знаменательным для всей Восточной провинции. В Пурификасионе в эти месяцы наблюдалось непривычное волнение. Об этом свидетельствует, между прочим, англичанин Робертсон — дипломат, торговец и шпион. В своем штабе Артигас все время находился в окружении офицеров; беспрерывно приезжали и уезжали гонцы из самых различных мест. Главнокомандующий диктовал письма двум секретарям, пол был усеян бумагами, записями, посланиями, прибывавшими из разных мест, от Канделярии до Мальдонадо. Всегда собранный, не теряющий ни минуты времени, Артигас сам вникал во все дела; он рассылал указания и направлял в разные пункты протектората своих военачальников.
Наряду с этими многочисленными заботами он не переставал думать о том, как лучше одеть своих оборванных солдат, одежда которых, по описанию Робертсона, состояла из изношенной куртки, пончо, схваченного поясом у талии, и еще одного пончо, которое накидывали на плечи. Артигас не забывал и множества других вопросов: как увеличить поголовье, скота, чтобы помочь нуждавшимся провинциям, где закупить новые ножи для обдирания кож, как бороться с контрабандой. Он пишет алькальду, чтобы он был строг по отношению к тем жителям эстансий, которые ничем не заняты и ничем не служат родине; он интересуется букварями для школ и приобретением струн для музыкальных инструментов. Ему лично нужно немного: он просит свою кузину Барбару, жену Баррейро, прислать ему крахмал. «Хотя я и стар, — пишет он, — но мне нравится быть подтянутым». Он просит ее также прислать ему книгу под названием: «История Северной Америки, ее открытия, революции и дальнейшие события вплоть до 1807 года». «Я считаю эту книгу настолько интересной, — писал Артигас, — что ее должен прочесть каждый житель Восточной провинции».
Артигас не забывает о необходимости морального воспитания своих сограждан, напоминает им те принципы, за которые идет борьба. Много раз Кабильдо предлагал присвоить ему почетные титулы. На это Артигас отвечал: «Совершенно излишне терять драгоценное время на бессмысленные дела. Всяческие титулы — это пустой мираж. Мне достаточно одного звания — гражданин». То же самое в ответ на подобные предложения он повторил и в письме в Корриентес.
Артигас часто напоминал о необходимости улучшать положение индейцев, в частности в провинции Корриентес, где они составляли большую часть населения. В своих посланиях он просит позаботиться о том, чтобы индейцы стали вести оседлый образ жизни, просит помочь им наладить трудовую жизнь, что, по его мнению, «несомненно будет содействовать процветанию провинции». Артигас писал: «Индейцы, хотя они и дикие, способны оценить добро, и, приложив усилия, можно помочь встать на стезю добродетели, за что они впоследствии отблагодарят нас». И далее: «Надо, чтобы к индейцам относил с большим уважением, ибо, когда мы боремся за наши права несправедливо исключать их из нашей среды и не добиваться для них того, на что они имеют такие же права, как и мы. Их невежественность, отсутствие цивилизации — это не порок, за который следует карать. Ведь они сами страдают от этого несчастья, а мы не должны забывать, кто был повинен в этом. Так неужели же мы и впредь будем сохранять это зло?»
Лагерь в Пурификасионе успокаивался только к вечеру. Часто, когда уже смеркалось, Артигас обходил лагерь и проводил смотр войскам; при этом он напоминал скорее отца, который перед сном приходит проститься со своими детьми. Обычно он объезжал лагерь верхом, в сопровождении штабных офицеров. Иногда он руководил маневрами конных партизан, уча их выполнять одновременно роль пехоты и кавалерии. В свите Артигаса, по описанию Робертсона, не было никакой официальности и той строгой дисциплины, за которой всегда скрывается больше условности, чем истинного уважения. Офицеры Артигаса чувствовали себя рядом с ним, как сыновья с отцом; так некогда относились к нему гаучо. Когда они шли вместе с ним, они спокойно беседовали, часто раздавался смех. Офицеры называли друг друга по имени; не были приняты ни чины, ни даже обращение «дон» (господин). Но к Артигасу все обращались одинаково: «мой генерал», и в этих словах всегда чувствовалось уважение и любовь. Так относились к нему и солдаты и те гаучо, которые стекались сюда со всех сторон. Это были не наемники, которые воюют за деньги, а добровольцы, у которых, так же как и у их вождя, была одна цель — построить счастливую жизнь.
Как уже говорилось, переговоры в Рио-де-Жанейро об организации португальского вторжения вел Гарсиа. Незадолго до этого он был послан для переговоров с английским правительством с той же целью — продать интересы провинций Ла-Платы за любую цену. Переговоры эти не увенчались успехом: англичане не согласились на его предложения. Когда Гарсиа приехал в Рио-де- Жанейро, он был уже достаточно опытен по части раболепства и предательства. 4 мая он получил инструкции из Буэнос-Айреса о том, каким путем добиться уничтожения Артигаса. Конгресс в Тукумане, как явствовало, был согласен с его миссией.
Год спустя, подводя итог своей деятельности, Гарсиа писал о «необходимости прибегнуть к физической и моральной силе извне во имя прекращения наших внутренних междоусобиц». Он признал также неспособность правительства Буэнос-Айреса самостоятельно «покончить с источником всех бедствий».
Между Рио и Буэнос-Айресом в это время шла напряженная переписка; ясно видно, что Гарсиа и его правительство предусмотрели все детали своего предательского предприятия, в частности, посредничество изменника Николаса Эрреры. Находясь в Монтевидео, Эррера должен был служить связным и выполнять другие поручения. Гарсиа особо заботился о выборе человека, который вступит в переговоры с Николасом Эрре-Рой, а затем с командующим португальскими войсками, генералом Карлосом Федерико Лекором. Гарсиа писал, что «эти переговоры следует вести умело, без шума, и человек этот должен быть ловким и вкрадчивым».
Договорившись об интервенции, правительство Буэнос-Айреса решило. завуалировать свои действия дружескими акциями в адрес Артигаса. Эту задачу выполнил Пуэйрредон, занявший тогда пост верховного правителя. Пуэйрредон — один из крупнейших землевладельцев провинции Буэнос-Айреса — не был ни хорошим правителем, ни выдающимся политическим деятелем или военачальником. Он был одним из самых видных членов Ложи Лаутаро, который вместе с Сан-Мартином стремился проводить внешнюю политику Объединенных Провинций в союзе с Чили.
Заняв свой пост, Пуэйрредон направил к Артигасу священника Сапиолу, который повез ему в качестве даров сбрую и порох, а также лицемерное обещание помощи со стороны Буэнос-Айреса в случае португальского нашествия. Все это было дымовой завесой, прикрывавшей истинную политику Буэнос-Айреса. Однако Артигаса это не могло обмануть.
Сведения о начале интервенции, полученные Артигасом еще в феврале, окончательно подтвердились 27 апреля, когда началось продвижение португальских войск из Санта-Катарины по направлению к Восточной провинции. У захватчиков было два основных войсковых соединения. Одно находилось под командованием генерала Карлоса Федерико Лекора, специально прибывшего из Португалии. Это была пятитысячная дивизия, составленная из жителей южных земель, хорошо знающих этот район и методы ведения войны, в большинстве своем ветеранов. Их целью был захват Монтевидео.
Другое соединение находилось под командованием генерал-капитана провинции Рио-Гранде, маркиза де Алегрете; оно действовало во внутренних районах и на границах Рио-Гранде. В его задачу входило прикрытие флангов и тыла генерала Лекора в случае контратак Артигаса.
Португальские интервенты ставили себе цель захватить не только Мисионес, но и провинции Корриентес (главную опору Артигаса) и Санта-Фе, чтобы помешать отступлению войск Артигаса.
Эти два главных соединения состояли примерно из пятнадцати тысяч солдат, находившихся в полной боевой готовности. Португальцы считали, что эти войска быстро покончат с сопротивлением жителей Восточной провинции.
В конце августа без всякого объявления войны португальские войска под командованием генерала Пинто де Араухо Корреа, составлявшие авангард армии Лекора, вторглись в Восточную провинцию на юго-
