— У меня полный упадок. Ничего не хочу.
— Почему? Мы не правы разве? А что еще можно было сделать?
— Не в этом дело. Мне их все-таки жалко. И тех, предыдущих, у которых штукатурили тоже.
— О-о! — завыл Волчок.
В пивной перед высоким столиком, выпив, Вадим попытался еще раз объяснить:
— Не жалко, а жалкие. Цыгане жалкие, люди… жалкие, мы, корыстные, тоже…
— А на заводе за копейки упираться — не жалкие?
— Вроде нет. Хотя временами тоже. Но нет! На заводе нет. Просто тяжело бывает, и все.
— Должен же кто-то людям жилье делать? Вы с матерью по халупкам скитались, хорошо это?.. Мы необходимы.
* * *
Он вышел на работу после своих «отпусков». Расплатился с магазином за мотоцикл, сдал в областном ГАИ экзамен на право вождения мотоцикла и получил удостоверение. Последнее стоило многих переживаний, но как бы там ни было, теперь он мог свободно ездить куда угодно. Это было радостно.
Вдруг появилась Наденька. Встретила после смены под заводом. Оба засмеялись от радости.
— Разошлась?
— Да!
— И снова мы вместе?
— Да!
— Но теперь я на тебе совсем не женюсь, — ляпнул он.
После этих его слов она чуть не ушла.
— Я дурак! Это нечаянно. На самом деле рад тебе. Мотоцикл купил. Хочешь покататься?
Наконец удалось ее успокоить.
— А где же он?
— У цеха. Я тебя через ворота увидел, испугался, что можешь уйти, прибежал.
На мотоцикле она никогда не каталась, крепко вцепилась, что-то восторженно пищала. Вадим повез ее в свои любимые луга.
— Смотри, чувствуешь себя здесь маленьким, затерянным. Именно здесь, в лугах, зародилась сухопутная жизнь, а когда сделалось тесно, звери стали расползаться по тем холмам, с которых мы спустились.
Она ничего не поняла, ей в лугах не нравилось.
— По асфальту гладенько, а здесь кочки, болота какие-то. И коровы кругом наделали. Поехали назад. У тебя сиденье странное, все время сползаю. На асфальте было лучше.
Он огорчился. О законе красоты говорить не имело смысла. И назад ехать тоже. Он повез ее через луга к станице Кумшинской, где опять был Дон, судоходное русло. Роща около станицы ей понравилась: «Как на городском пляже». Берег здесь зарос камышом и осокой, но попадались и чистые песчаные места. По Дону плыли пароходы, было тихо. Слева рыбалил кто-то, справа — парочка, явно не городские, слишком крепко сбитые. Время от времени она вскакивала и с визгом, демонстрируя немалую мощь, бросалась в воду, он с еще большей силой и шумом бросался за ней.
— Мы так не можем, — сказал Вадим завистливо.
Наденька капризно сморщилась.
— Однообразно.
Гиганты в очередной раз повторили свой маневр, и здесь Наденька толкнула его на песок, села сверху, принялась молотить кулачками.
— Где это время околачивался? С кем? Тебя надо задушить, задушить, задушить… — и принялась целовать с силой и неистовством. Вскочила.
— Скорей поехали отсюда!
Родители, конечно, гастролировали. И была потрясающая любовь, бурная и долгая, после которой она разрыдалась.
— Неужели мы опять расстанемся? Разве можно после такого расстаться? Мать ребенка вылижет, а я тебя могу. От тебя мне все хорошо.
Тронутый такими неожиданными чувствами, он сказал:
— Поехали на море.
— О! Какое чудо. Я ведь первый день в отпуске.
Потому и к тебе пришла. А ты можешь?..
* * *
Она работала где-то бухгалтером, отпуск две недели. Надо было спешить, и он решил уволиться. К этому шло с тех пор, как он стал работать с Волчком. Бригада была недовольна, за его спиной шли разговоры: видно, бригадир, которому Вадим во всем «признался», не утерпел и рассказал. Никто даже не поинтересовался, сдал он экзамены или нет. Наденька подтолкнула на решительный шаг, он написал заявление и пошел к начальнику цеха. Начальник цеха тоже все знал.
— Ты мне не нужен. Но две недели отработаешь, если захочет бригада.
— С каких пор у рабочих такие права? Все решаете вы, — грубо сказал он начальнику.
— Иди, иди… Как скажут, так и будет.
В бригаде почему-то захотели быть добрыми. Да, они все знали. И допускали, что, коль представился случай подзаработать, терять его не надо. Не на водку же. Строились с матерью, потом она заболела, несмотря ни на что, мотоцикл купил. Как здесь не крутиться? Но завод ради левака бросать не дело. Завод — основа основ! Какие-то подарки могут быть, пусть будут. Но они могут быть, а могут и не быть. Завод же всегда то, что есть.
Вадим был тронут. Они на него, значит, не очень сердиты. И, пожалуй, он бы с удовольствием остался…
— Нет! Я увольняюсь хоть так, хоть эдак. Что хотите думайте, я решения не изменю.
* * *
Что за удивительное получилось путешествие.
С вечера приехал к ней. Собрались, пораньше легли спать. Утром мотоцикл не завелся. Вадим продул карбюратор, почистил свечу, заново установил зажигание — мотоцикл не заводился. Принялся бегать с ним по улице, надеясь завести. Когда вконец обессилел, он дернулся и завелся. Прокатившись по улице, Вадим испытал прилив новых сил.
— Поехали!
Сначала они были счастливы. У «Ковровца» было дурацкое сиденье, пассажир постоянно сползал, но в последний день работы на заводе Вадим сварил из тонких трубок отличный багажник, и теперь Наденька опиралась на привязанные к нему взятую напрокат палатку и собственные самые необходимые вещи. Своим ходом, независимые, неслись они мимо садов, полей, лесопосадок. Вверх — вниз, вверх — вниз! Заблестит впереди, в самой высокой точке, будто вода разлита, через несколько секунд посереет, а когда взлетишь туда, сразу откроется несколько подъемов и спусков до самого горизонта ровной, как стрела, дороги.
На тридцать пятом километре сделали остановку. Потом долго ехали и уже высматривали место для новой остановки, как мотоцикл чихнул и заглох.
Вадим снял крышку прерывателя и почувствовал себя как Робинзон, выброшенный на неизвестный берег. Сломался молоточек прерывателя из текстолита.
Вадим сидел перед мотоциклом, не зная, что делать, неподалеку остановился ИЖ-57, двое деревенских парней были сильно под градусом. Вадим подошел к ним.
— Пиво в Каял ездили пить, у нас нема. А где ж он, твой мотоцикл?
— Да вот же!
Отломавшийся кусочек текстолита парни подпилили крест-накрест трехгранным напильником и привязали к молоточку тонкой проволокой — бесподобное по простоте решение.
— Хоть до Краснодара езжай. А вообще через пяток Километров кущевская станция техобслуживания. Сегодня уже поздно. Переночуй, утром заменишь и поедешь. — Они подарили Вадиму трехгранный напильник и кусочек тонкой проволоки и уехали.
