раскаленным.
Федю спустили вниз.
Побледневшая Клава накинулась на него:
— Как тебя угораздило, Федя? Разве можно так неосторожно?
— За электроды ухватился, думал, остыли... — цедил Федор сквозь стиснутые от боли зубы.
— Покажи-ка ладони! Не бойся, я не трону, только посмотрю! — Федя, морщась, осторожно вынул ладони и сам со страхом взглянул на них. Кое-где волдыри полопались, сочилась кровянистая влага. Некоторые еще вздувались, покрытые побледневшей кожицей.
Семен Кузьмич спустился с печи, развел руками и обратился к Алеше: — Вот, парень: придет беда — раскрывай ворота. — Взглянув на Федю, он приказал: — И рассматривать нечего — Оправляйся на медпункт!
Тот пошел по проходу, пошатываясь из стороны в сторону.
— Его же проводить надо! — вскрикнула Клава и побежала вслед за Федей.
— Пришлет же отдел кадров такое горюшко луковое! — с досадой вздохнул Семен Кузьмич. — Ума не приложу, с чего он ухватился за электроды? Знает ведь, только-только из печи вынули, жаром пышут! Нет, некуда ему руки девать, сует в самое пекло! С кем теперь обломок вытаскивать?
Саша, взглянув на Алешу и что-то быстро соображая, бросился к мастеру:
— А мы, разве мы не можем помочь? Электроды твои трогать не будем...
— Вы? Вы — формовщики, а тут наше, плавильное дело...
— Какая разница? Полезем, Алешка?
Алеша спокойно ответил:
— Полезем! Чего это вы, Семен Кузьмич, все какую-то разницу ищете — формовщики, плавильщики... Все мы — рабочий класс. Раз надо — значит сделаем...
— Валяйте, коли охота есть! Мухамедов! Вот тебе будут помощники... Дождитесь меня, я пойду, новый электрод привезу.
Мухамедов кивнул головой. Он стоял на своде и все еще озадаченно заглядывал в темное, закрытое стволом электрода, отверстие.
— Худое дело, Алексей! — обратился он к Алеше. — Как его вынуть, когда он нехорошо сломался? Я так думаю, пускай горят сами собой. Час прогорит, два прогорит, три прогорит — все равно сгорит. Тогда остатки через окно — готово дело!
— А цех? Три часа должен стоять? Так?
Саша тоже возмутился таким предложением:
— Хитрый ты дядя, как я посмотрю!
— Ничего не хитрый. Какая хитрость в таком деле?
— Еще бы не хитрый! Три часа цех простоит — ничего. Потом придет вторая смена — делай, как хочешь, а я домой пошел! Такая твоя политика? А еще говоришь — не хитрый!
— Я хитрый, ты умный! Придумай, что делать? А?
— Алеша придумает, — уверенно возразил Саша.
Алеша осматривал отверстие с застрявшим в нем электродом.
Положение и в самом деле было трудное. Трубы электрода сращивались между собой посредством ниппеля — короткого графитового цилиндрика с винтовой резьбой на внешней стороне. Половина, ниппеля ввинчивалась внутрь одной трубы, другая половина — внутрь другой, и таким образом получался длинный цельный электрод.
В этом случае электрод сломался в своей верхней части, над соединительным ниппелем. Скользнув после поломки вниз, он уперся одним концом в подину печи, а другим остался в отверстии, закрывая его наглухо.
Алеша начал соображать, каким образом подобраться к обломку и вытащить его наружу. Если из рабочего окна прихватить его вагами или цепью за нижний конец и попробовать сбросить в чугун, опасно, можно верхним концом так разворотить купол печи, что тремя часами простоя не отделаться.
Проще всего было как-нибудь зацепиться за верхний конец обломка и вытащить его краном. Но как и за что зацепиться? Обломок наглухо закрывал отверстие, торчал электрод вровень со сводом печи. Никакой петли накинуть нельзя, никаким крюком не поддеть, все равно, как пробка в бутылке. Пробку штопором выдирают. А таких штопоров, чтобы электроды из печи таскать, наверное, и на свете нет. Вбить в конец скобу? Графит — хрупкий, крошится, не удержит скобы. Весит обломочек немало — килограммов сто или больше. Такую тяжесть на скобе не поднять...
Да, задача! Ну, а все-таки если попробовать скобу? Может быть, получится? Ведь вот чудак предлагает подождать три часа, пока в чугуне обгорит конец электрода и он сядет сам собой... Все равно предпринимать пока нечего, надо пробовать это.
Алеша повернулся к Мухамедову:
— Скобу надо!
— Зачем скобу? Забивать хочешь? Не выйдет! Не выдержит скоба!
— Попробуем. Может, выдержит...
— Зачем пробовать зря? Так знаю — не выдержит.
Отвечал он таким равнодушным, унылым голосом, что Алеша с досадой плюнул и отвернулся от него.
— Саша, добеги до слесарей, подбери у них скобу подлиннее — в торец забивать будем.
Саша подмигнул Мухамедову:
— Видал? Уже придумано!
— Известно — молодой, прыткий! А старается зря — ничего не выйдет!
Мухамедов посмотрел на Алешу, на побежавшего к слесарям Сашу и тоже поплелся вслед за ним, ворча потихоньку:
— Разве он знает, какую скобу подобрать? Сам не подберешь — никто не подберет...
Алеша крикнул вдогонку:
— Саша, ломик у слесарей прихвати!
Они забили большую скобу в торец электрода. Алеша продел в нее ломик и кивнул Мухамедову:
— Крути!
Мухамедов сначала ничего не понял, а потом, сообразив, расплылся в улыбке:
— Башка твоя — хорошая башка, право дело! Ты говорил: поднимать. Поднимать — ничего не выйдет. Крутить — другое дело!
— Крути, крути, поменьше разговаривай!
Взявшись за концы ломика, они начали раскручивать
