локоть.
— Извините, Валентин Васильевич…
— Да я понимаю, — усмехнулся капитан. — И поделом мне…
— Скоро будем в Стамбуле? — переменил тему Ткаченко.
— Скоро, — ответил Устинов. — Но сегодня вечер уйдет на швартовку, а на ночь я пассажиров и команду на берег не пущу. Все экскурсии и выходы в Стамбул — завтра с утра. Отдыхайте, Владимир Николаевич, а мне пора на мостик.
LI
— Вы уверены, что этот парень из КГБ? — спросил Биг Джон у херра Краузе.
— У меня нет оснований сомневаться в словах Шорника, — ответил гауптштурмфюрер. — И потом, посудите сами. Как выяснил подшкипер, «пожарный инспектор» появился на борту в Ялте. Хотя, если он из Москвы, то скорее всего прибыл бы в тот порт, где находится пароходная контора.
— Действия русских непредсказуемы, — назидательно вклинился Рауль. — Этому учат нас в специальных разведшколах.
— Спасибо за напоминание, Рауль, — сказал Биг Джон, — но ситуация складывается непростая, советую тебе мобилизоваться.
— Я свою точку зрения уже объявил: чекиста надо ликвидировать. В любом случае — за нами он следит или за кем-то еще — его присутствие на борту «Калининграда» представляется мне крайне опасным.
— Согласен с Раулем, — вставил Гельмут Вальдорф.
— Принимается, — согласился Биг Джон. — Где и как?
— Через пять минут контрольный звонок Шорника, — сообщил гауптштурмфюрер. — Он ведет постоянное наблюдение за чекистом и в назначенное время дает мне знать, где он сейчас и чем занимается.
— Что ж, — сказал Биг Джон, — примем окончательное решение через пять минут.
Пока шел вышеприведенный разговор, Владимир Ткаченко прогуливался по палубам пассажирского лайнера, вставшего к причалу Стамбульского порта. С одной стороны — он находился здесь в качестве пожарного инспектора и поэтому вполне резонно заглядывал в любой уголок судна, в места расположения щитов с инвентарем, особый предмет его внимания, проверял, как несут матросы специальную пожарную вахту. А с другой стороны, у майора Ткаченко было достаточно свободного времени, чтобы на законном, так сказать, основании проводить его в развлечениях, предназначенных для иностранных туристов.
Сейчас он остановился у дверей бара «Робин Гуд», в котором были установлены электронные автоматы, помедлил немного, потом решительно толкнул дверь и вошел в помещение, интерьер которого был выдержан в духе средневекового английского кабачка.
Подошел к автомату «Электронный лук» и нерешительно погладил приклад стилизованного арбалета.
Будто бы случайно, невзначай рядом возник Биг Джон.
— Не хотите ли сразиться со мной, сэр? — спросил он у Ткаченко на английском языке.
— Давайте попробуем, — согласился Владимир.
Они наменяли у бармена специальных латунных кружочков и принялись стрелять по электронной «дичи».
Рауль, сидевший за стойкой, незаметно наблюдал за игроками. А Гельмут Вальдорф устроился за столиком в углу. Перед ним стоял бокал, дымилась чашка крепкого кофе.
Биг Джон безнадежно проигрывал майору Ткаченко. Впрочем, он и не старался стать победителем.
— Вы прекрасный охотник! — воскликнул восторженно Биг Джон. — Настоящий ковбой с Дикого Запада или канадский таппер!
— Ну что вы, — смущенно отозвался Владимир. — Я русский…
— Не может быть! У вас такой английский… Я подумал, что вы парень из Оксфорда. Надо же так ошибиться…
— А вы, судя по выговору, американец? — спросил майор.
— Нет, я швейцарский гражданин, меня зовут Жан Картье. В Штатах мне довелось учиться. Колумбийский университет в Нью-Йорке, сэр.
— Зовите меня просто Биллом, — попросил Ткаченко. — А фамилия моя переводится на английский, как «Уэбстер».
— О’кей, мистер Уэбстер! Тогда я для вас просто «Ванья»… Это правильно?
— Правильно, Ваня, — улыбнулся Владимир.
— И увидел Бог, что это хорошо… Мне нравятся русские парни, хотя наш предок вернулся из России с обмороженной ногой, ему отняли ее уже в Пруссии. Он ходил к вам с Великой Армией Наполеона.
— Незваные гости у нас не в чести, Ваня, — сказал Владимир. — А ежели пожалуете к нам с открытой душой — милости просим.
— За это надо выпить, Билл, — предложил Биг Джон. — Подожди, я сейчас. Выпивка за мой счет.
Он подошел к стойке бара и вскоре вернулся с бокалами в руках.
— Давайте сядем вон там, — сказал Жан Картье, «швейцарский гражданин», и кивнул в угол, где сидел перед таким же нетронутым бокалом Гельмут Вальдорф.
Биг Джон спросил у «старого джентльмена» разрешения присесть и подозвал Владимира Ткаченко. При этом он загородил от майора стол, на котором стояли бокалы. В этот самый момент гауптштурмфюрер неуловимым движением бросил в бокал Владимира таблетку, она мгновенно растворилась в вине.
Это было последнее новое средство, разработанное в секретной научной лаборатории разведывательного управления, вещество, которое вызывало спазм сердца и, следствие этого — инфаркт миокарда.
— Мы славно с вами постреляли, русский парень, — сказал Биг Джон. — Я пью за ваше здоровье, мистер Уэбстер!
Разведчик непринужденно обратился к Гельмуту Вальдорфу.
— Выпейте с нами, сэр… Русские хорошо стреляют. Не правда ли?
Гауптштурмфюрер вежливо улыбнулся, молча кивнул и поднял бокал, поднес его на уровень глаз, внимательно глянул в лицо русского контрразведчика.
«Никогда не доводилось видеть их, чекистов, так близко, — подумал Вальдорф. — Обыкновенный парень… Но почему у меня вдруг онемел язык?»
«Знакомое лицо… Где я мог его видеть? — силился вспомнить Владимир Ткаченко, глядя на гауптштурмфюрера и никак не связывая пока облик этого пожилого, но моложавого на вид интуриста с внешностью «эстонского капитана», о котором ему говорил метрдотель морского кафе «Ассоль».
Майор не видел, как в бокал ему подбросили дьявольское снадобье. Но нечто, неосознанное им до конца, заставило его предпринять мгновенно пришедшую в голову меру предосторожности.
Владимир Ткаченко уже готовился пригубить из бокала, и тут он вдруг опустил его на стол.
— Одну минуту, джентльмены, — сказал майор, — Я познакомлю вас с русским обычаем. Перед тем как выпить, мы делаем так…
Ткаченко принялся быстро и одновременно передвигать все три бокала. Бокалы мелькали по столу, и когда Владимир остановил их движение, ни Биг Джон, ни Гельмут Вальдорф не могли сказать, в каком бокале растворена «инфарктная» таблетка.
— А теперь выпьем, друзья, — предложил майор.
Мнимый Жан Картье и херр Краузе в замешательстве переглянулись. Владимир заметил это, но понять подлинный смысл происходящего, конечно, не мог, пришло лишь осознание, что он вовсе не пережал со своим фокусом.
