руками, полетел через весь бар, задевая по дороге столики, сшибая с них бутылки и бокалы.
В это же время Гельмут Вальдорф принялся быстрыми движениями метать пустые бутылки в центр столиков и через стойку бара в его витрину, увеличивая общую сумятицу.
Джентльмен, сбитый на палубу Раулем, вскочил на ноги и ловко ударил по уху ни в чем не повинного соседа.
Еще несколько мгновений — и в баре завязалась общая драка.
Один из задетых падением Биг Джона туристов, высокий лохматый парень, в белых брюках и майке с надписью «Техас» на груди, попытался опрокинуть столик. Но парень не учел того, что находится не в салуне Дальнего Запада, а на судне, где все столы и стулья прикреплены к палубе.
Не совладав со столиком, длинноволосый турист издал индейский боевой клич и принялся, широко загребая руками, сметать со столов посуду.
Его поймал сзади за шиворот Рауль, развернул к себе и, точно примерившись, ударил в глаз.
LV
В схватке, которую Рауль навязал Владимиру Ткаченко в трюме, майору тоже досталось порядком. Когда он снял в каюте Алисы рубашку, на плече его обнаружился крепкий синячище, правая рука действовала, но любое движение ею вызывало сильную боль.
Ныла и разбитая скула, ее смачивала холодной водой Алиса. Она хотела вызвать к себе в каюту судового врача, но Ткаченко не разрешил ей этого делать.
— Знаешь, — сказал он, — ты пойми меня правильно, но мне не надо приходить больше сюда.
— Почему? — удивилась Алиса. — Тебя здесь негостеприимно встречают?
— Ну что ты, глупенькая, — ласково улыбаясь, проговорил Владимир. — Попросту не хочу подвергать тебя опасности.
— Но как же ты? — растерянно спросила молодая женщина.
— Я на службе, лисонька… И за мной сейчас охотятся, понимаешь? Я стал объектом повышенной опасности, и лучше всего остальным держаться от меня подальше… Большего я тебе сказать не могу.
Он докурил сигарету и хотел бросить ее в открытый иллюминатор, но Алиса перехватила его руку.
— Туда нельзя, — сказала она. — Вот пепельница.
— Но за бортом только море, — удивился Ткаченко, — и одним лишним окурком я не так уж и загрязню его.
— Не в этом дело, Володя. Окурок подхватит ветром и затянет на палубу. Вот тебе и пожар…
Ткаченко громко, от души расхохотался.
— А еще пожарный инспектор, — сказал он. — Гнать меня надо с теплохода шваброй… Да, не сообразил.
— И вообще ты много куришь, — укорила майора Алиса.
— Ты права. Надо кончать с этим зельем. Давно пора.
— И что же? Не хватает силы воли?
— Да нет. Как-то не задумывался об этом…
— Вот возьми и брось, — предложила Алиса.
— Прямо сейчас?
— А что? Рискни проверить свою силу воли.
— Хорошо. Эта сигарета была последняя… Ну ладно, лисонька. Хватит меня врачевать, малышка. Мне надо пойти к капитану.
— Опять служба?
Владимир Ткаченко виновато развел руками.
— А что делать? Но я скоро освобожусь, и мы пойдем с тобой в кино. Мне говорил старпом, что для команды будут показывать новый фильм. «Без срока давности» называется. Наши товарищи хвалили. Хотел на берегу посмотреть — не удалось.
— А там тебе со мной можно появляться?
— Там можно. Ведь кругом будут свои. Хотя… Ну ладно. Я пошел.
Через десять минут майор постучал в дверь капитанской каюты.
Валентин Васильевич сидел за письменным столом и писал в толстом журнале. Увидев в дверях Владимира Ткаченко, он отложил паркеровскую ручку в сторону и поднялся «пожарному инспектору» навстречу.
— Вовремя, Владимир Николаевич, — сказал капитан. — Через пять минут начнется сеанс связи.
— Я готов, — ответил Ткаченко.
Устинов встревоженно посмотрел на лицо майора.
— Что это с вами?
— Первое знакомство с вашими гостями, Валентин Васильевич, — улыбнулся Владимир.
— Может быть, нужна помощь? Я могу выделить. У меня вон третий штурман заядлый каратист. Какой-то знаменитый пояс имеет… Давайте я его к вам примкну.
— Спасибо, Валентин Васильевич, — поблагодарил капитана майор Ткаченко. — Но пока в этом нет необходимости… Может быть, на заключительном этапе. Я дам вам знать.
— Но ведь вы рискуете, — начал капитан.
— Головой, — мягко оборвал его Владимир. — В этом смысл моей работы… У вас ведь тоже профессия повышенной опасности. Не пора ли нам в радиорубку?
— Да-да, — заторопился Устинов. — Идемте.
В радиорубке их встретил начальник судовой рации Михаил Юшков.
— Аппаратура отлажена, Валентин Васильевич, — сказал он капитану. — Сейчас начнется передача.
Для того чтобы Ткаченко получил составленные в управлении Комитета государственной безопасности с помощью фоторобота изображения гостей Никиты Авдеевича Мордвиненко, то бишь Конрада Жилински, сделанные на основе словесного портрета, решено было использовать аппаратуру, которая принимает с берега факсимильные карты ледовой и метеорологической обстановки.
— Пошла передача, — сказал начальник рации.
Капитан кивнул ему, и Михаил Юшков вышел из радиорубки, оставив Устинова и Ткаченко вдвоем.
Оба они внимательно следили за тем, как из аппарата медленно выходит специальная бумага, на которой возникли изображения, примчавшиеся на борт «Калининграда» через эфир.
Первым появился гауптштурмфюрер Гельмут Вальдорф.
— Старый знакомый, — сказал Владимир. — Морской волк, эстонский капитан…
— Капитан? — переспросил Устинов.
— Липовый, — коротко ответил майор, продолжая следить за выползающей бумагой.
— Уже видели его у нас на судне?
— Нет, еще раньше… На берегу.
Следом за изображением Вальдорфа появились схематические портреты Рауля и Биг Джона.
— Ага, — сказал Владимир, — вот и два других голубчика!
Вызванные вахтенным администратором матросы «Калининграда» разнимали спровоцированную Биг Джоном и Раулем драку в баре. Сами зачинщики улизнули под шумок, едва здесь появились русские моряки. Еще раньше скрылся херр Краузе, метатель пивных бутылок.
На вопрос, кто затеял драку, никто из туристов не смог ничего толкового ответить.
Активно помогал ликвидировать скандал и подшкипер Свирьин.
Когда капитан Устинов и майор Ткаченко вышли из радиорубки на мостик, к ним подошел старпом Ларионов.
— Драка, — сказал чиф мэйт. — В баре «У лукоморья» Валентин Васильевич.
