— Кто? — спросил Устинов.
— Туристы, — пожал плечами Ларионов. — Перебрали и передрались. Но уже всех разняли. Посуду побили…
— Никто всерьез не пострадал?
— Нет, обошлось. Разве что синяков себе понаставили.
Ткаченко хмыкнул.
«Обошли меня, стервецы, — неожиданно весело подумал майор, но сумел оценить некую юмористичность ситуации. — Хитры супостаты…»
— Доложите обо всем письменным рапортом и пригласите ко мне директора круиза, — распорядился капитан. — И помните: завтра прощальный бал. Лично проследите за подготовкой и порядком, Арсений Васильевич.
LVI
Когда утром в каюту Рауля, не постучав, вошел Биг Джон, ее хозяин стоял перед зеркалом и делал примочку синяка под глазом.
— Брось, — сказал Биг Джон, — зря стараешься. Как говорят русские: мертвому припарки не помогут.
— Я еще, слава Всевышнему, живее любого живого русского, — проворчал Рауль.
— Надень светофильтры и ходи пока в них, — посоветовал Биг Джон. — У меня дурные новости, Рауль.
— Что случилось? «Калининград» возвращается в Россию?
— До этого они пока не додумались… Вальдорф виделся с Шорником. Парень дергается… Как бы Шорник не сломался раньше времени и не пошел к этому кэгэбисту, или к своему капитану, с повинной.
— Если он посыпется, то завалит херра Краузе. Нас, он, правда, не знает, но только я не уверен в этом старом нацисте. Вальдорф может и меня с тобой повязать, чтобы купить этим прощение русских.
— Резонно…
— Шорника необходимо убрать, Рауль.
— Новое осложнение, черт побери!
— И пусть это сделает сам гауптштурмфюрер. Я скажу ему, что это предусмотрено секретной инструкцией полковника Адамса.
— Неплохая идея, Биг Джон! — воскликнул Рауль, сообразив, что ему не придется заниматься этим неприятным пустяком.
В это же самое время Владимир Ткаченко неторопливо шел по променад-деку, внимательно, стараясь сделать это незаметно, разглядывая редких, к завтраку еще не звали, пока пассажиров. Всматриваясь в лица туристов, майор мысленно накладывал на них схемы полученных изображений. Но изображения не совпадали. Все трое, и Вальдорф и Биг Джон, и Рауль, отсиживались в каютах, они вовсе не собирались попадаться Владимиру на глаза.
Обойдя судно, майор направился к судовому лазарету. Там уже ожидала очередь к врачу кучка туристов, участников вчерашней драки. Но тех, кого искал майор, здесь не было.
Вышел от врача очередной пациент. Лицо его было заклеено кусочками пластыря.
Увидев остальных туристов, он смущенно отвернулся.
«Нет, — подумал Ткаченко, — сюда мои «приятели» не заявятся… Ладно, поищем в других местах. Куда они на фиг денутся?!»
— Хэлло, мистер Уэбстер! — окликнул его Билл Ричардсон. — Не хотите ли искупаться, пока вода еще чистая?
— Она всегда чистая, — возразил Владимир. — Воду в бассейне меняют регулярно.
— Если не считать того, что Средиземное море стало, увы, грязной лужей, — усмехнулся Билл.
— Между прочим, забортная вода, прежде чем ею заполнят бассейн, обязательно фильтруется, — терпеливо объяснил Ткаченко.
— Даже так? — удивился молодой американец. — Нет, русский сервис мне положительно по душе. Кстати, вы знаете» что моя невеста получила звание «Мисс Средиземное море» на конкурсе красоты?
— Мне уже сообщили об этом, — сказал майор Ткаченко. — От души поздравляю вас, мистер Ричардсон! Весьма сожалею, что не мог побывать на этом празднике… Но если бы я вошел в состав жюри, то вне всякого сомнения отдал бы свой голос за мисс Резерфорд. Впрочем, у нашего капитана, а это ведь он возглавлял жюри, отличный вкус.
— А вот и сама виновница сенсации! — воскликнул Билл. — И с нею моя любимая тетушка Кэт…
К ним подошли миссис Томсон и Элен Резерфорд, новоиспеченная «Мисс Средиземное море». Они поздоровались с Биллом и «мистером Уэбстером».
— Примите мои поздравления, мисс Резерфорд, — сказал Владимир Ткаченко и поцеловал Элен руку.
— Спасибо, — улыбнулась девушка. — Какой обаятельный джентльмен, этот капитан Устинофф! Но вы тоже производите впечатление, мистер Уэбстер…
— Элен, — строго сказала Екатерина Ивановна, — мистер Уэбстер — чужой жених. Твой стоит рядом.
— Тетя Кэт, — обиженно выпятила нижнюю губку Элен, — неужто вы в молодости никогда не кокетничали со стоящими того мужчинами?
— Я и сейчас не прочь, — рассмеялась миссис Томсон. — Особенно с таким молодцом, как наш друг мистер Уэбстер. Кстати, вы будете, конечно, на прощальном бале, который дает капитан?
— Непременно, — ответил Владимир.
— Тогда хотя бы один танец со мной, — попросила миссис Томсон. — Вы не откажете старой тетке Кате?
— Не откажу, Екатерина Ивановна, — по-русски сказал Ткаченко.
— Что он говорит? — спросила Элен.
— Мистер Уэбстер будет счастлив танцевать на прощальном балу с такой элегантной дамой — теткой твоего жениха, Элен, — усмехнулась миссис Томсон.
— Про этот бал только и разговоров среди пассажиров, — заметил Билл Ричардсон. — Сначала будет концерт, его дадут сами русские моряки…
— А это правда, мистер Уэбстер, что среди команды — половина профессиональных актеров? — спросила Элен.
— Чепуха, — решительно заявил Владимир. — В нашей стране — десятки пассажирских лайнеров, все они возят иностранных туристов. Это сколько же понадобится артистов-профессионалов?! Да, русский народ талантлив, почти каждый из нас и швец, и жнец, и на дуде игрец… Но эта явная выдумка, о которой вы меня спросили, Элен, явно нам льстит, хотя предназначена вовсе для другого.
— Я слыхал еще, будто всех нас ожидает некий сюрприз, — проговорил Билл.
— Мне сказала миссис Брэдли, эта крашеная блондинка, жена банкира из Милуоки, что русские везут в трюме медведя, — защебетала Элен. — Его выведут на сцену и предложат мужчинам с ним бороться. Не возьмешься ли попробовать, Билл?
— А какой медведь, Элен?
— Говорят, белый. Из Арктики.
— Тогда я готов с ним схватиться. А ежели цветной, то не стану, — заявил Ричардсон и расхохотался.
LVII
