Memoria

Это — земля иль другая планета?
Синие горы — причудливо строги.
Ветви — рисованы в небе кристаллами света,
Выдуман лес многоногий!
Кто-то,
Алмазами землю покрывший,
Без счета
Льет холода жидкое пламя,
И смотрят два солнца застывших
С неба — пустыми глазами.
Колыма. Эльген. 1938

***

Ты снова здесь? Над снежной пеленой
Пришел из прошлого забвенья.
И ты встаешь, как голос мой,
Как первый час любви земной,
Как первый плод осенний.
Кругом — безмолвно и бело,
Мы — за чертой земного бденья.
Нас здесь снегами замело,
Над нами горе провело
Вдоль губ и глаз — глухие тени.
Зачем же ты меня зовешь,
В предельной горечи сомненья,
Что даже солнце — только ложь,
Что ты как камень упадешь
На дно бесцельного мученья.
1938

***

Что же — значит, истощенье?
Что же — значит, изнемог?
Страшно каждое движенье
Изболевших рук и ног...
Страшен холод...
Бред о хлебе.
Хлеба... хлеба...
Сердца стук.
Далеко в прозрачном небе
Равнодушный солнца круг.
Тонким свистом пар дыханья,
Это — минус пятьдесят.
Что же? Значит — умиранье?
Горы смотрят. И молчат.
Колыма. Эльген. Зима 1940

Барак ночью
Свет погас. И, умирая,
Стынет тонкой коркой сальца.
Темноту сознанья раздвигая
Осторожно — ищут пальцы.
Я живу в концах ладоней,
Улетая прямо к звездам.
Лес тяжелый ветки клонит
За окном, в тиши морозной.
Кто-то мечется по бревнам,
Тенью-мышью пробегая,
Кто-то рядом дышит ровно,
Ты ли дышишь, дорогая?
Колыма. Мылга. 1939

***

Тихо пальцы опускаю
В снов синеющую воду.
Снег весенний в полдень тает,
Оседая — пахнет медом.
По лесам проходят тени,
Улыбаясь дальним склонам,
В неба колокол весенний
Солнце бьет широким звоном.
Я сижу, смежив ресницы,
В пальцах сны перебирая.
И душа — тяжелой птицей
К небу крылья поднимает.
Колыма. Май 1939

***

Ходит большое солнце,
Смотрит на круглую землю.
В каждом цветке есть донце,
Чаша, что вверх подъемлет.
В ней дрожат росяные капли,