же вопросом.
Сначала у меня состоялась дружеская встреча с некоторыми моими добрыми знакомыми – египтянами, которую организовал известный предприниматель, много сделавший и продолжающий делать для развития экономических отношений с нашей страной, доктор Ибрагим Камель. Говорили и о делах. В частности, там мы обстоятельно обсудили кувейтский кризис с начальником политической канцелярии президента Усамой эль-Базом. На следующий день эта тема проговаривалась в ходе моего визита к министру иностранных дел Исмату Абдель Магиду и затем у президента Хосни Мубарака. Разговаривать в Каире было легко и не только потому, что мы с президентом были почти одного возраста и знали друг друга, но и в силу большой близости позиций СССР и Египта в отношении кризиса. Не требовалось никого ни в чем убеждать.
По отдельным ремаркам Х.Мубарака было заметно, что он считает себя обманутым Саддамом Хусейном и сильно задет его колкостями в собственный адрес, переживает, что после 2 августа свыше 270 тысяч египтян были вынуждены покинуть Ирак и Кувейт, где раньше честно трудились. Вместе с тем было столь же очевидно, что возникший в арабском мире раскол и тем более перспектива военного столкновения не вяжутся с представлениями президента о том, как полагалось бы вершить дела в регионе. Египет одним из первых откликнулся на призыв Кувейта и Саудовской Аравии о помощи, направив сначала полк спецназа, а потом механизированную дивизию, две артиллерийские бригады и танковую дивизию. Как и Москва, Каир отдавал предпочтение политическому решению и считал, что надо дать Багдаду еще какое-то время на размышление. В тот же день президент Мубарак и публично высказался за то, чтобы использование силы против Ирака было отложено на два-три месяца, в надежде, что за это время кризис рассосется. Египетское руководство положительно относилось к тому, чтобы Совет Безопасности уже теперь санкционировал применение силы, чтобы таким образом четко обозначить перед Багдадом альтернативу – или добровольный уход из Кувейта, или война с коалицией.
Мы сами, – отмечал Хосни Мубарак, – тоже находимся между двумя огнями: с одной стороны, не хотим войны и разгрома Ирака, не призываем к военному удару по нему, но с другой, не можем и примириться с оккупацией Кувейта. Иракские претензии могут рассматриваться за столом переговоров, но только после того, как произойдет полный вывод иракских войск из Кувейта в соответствии с резолюциями ООН. Чтобы прийти к мирному решению, Саддам Хусейн должен понять, что если он вовремя не уйдет, то удар неизбежен. Но у него не будет стимула уходить, если не будет четко обозначен крайний срок и не будет убедительной материальной угрозы такого удара. Путь к гибкости лежит только через давление и военное, и политическое. Поэтому СССР и другие члены Совета Безопасности, считал Мубарак, должны установить для Багдада определенный лимит времени на уход из Кувейта, а не пытаться выступать с новыми инициативами, которые лишь создают у С. Хусейна ложное впечатление о возможности сохранить захваченное. Добиваясь этого, он старается затянуть решение проблемы, старается найти бреши в коалиции, пытается торговаться. Тот, кто действительно хочет для данного конфликта мирного решения, подчеркивал Мубарак, не должен постоянно выдвигать мирные инициативы, не должен втягиваться в торговлю принципами, ибо Багдад все еще считает, что есть некий третий путь, на который он может выйти с помощью тактики затягивания и маневрирования.
По мнению президента, чем больше появляется инициатив, тем меньше ясности в позициях. Мубарак назвал ошибочной палестинскую инициативу, предусматривающую территориальные уступки в пользу Ирака. Напротив, надо твердо держаться в рамках принятых ООН решений.
Не импонировала египтянам и идея короля Марокко о созыве арабского саммита, поскольку раскол в арабском мире не позволит его провести конструктивно и убедительно. В целом, в Каире не считали, что арабский фактор способен в таких условиях сыграть существенную роль, и делали ставку на Совет Безопасности и коалицию.
Президент призывал СССР продолжать убеждать С. Хусейна в том, что у него нет выбора, а есть только один приемлемый вариант действий – уход из Кувейта. При этом Хосни Мубарак советовал не обращать внимания на критику позиции Москвы со стороны Багдада, который старается расшатать эту позицию, доказывая всем, что у СССР нет – де собстственной политики, что он якобы «плетется в хвосте у США» и т.д. В большинстве арабских стран хорошо понимают, подчеркивал президент, что это не так, но не следует и сбрасывать со счета воздействие иракской пропаганды на отдельные страны. В этом плане он советовал усилить наше внимание к разъяснению позиции СССР среди суданцев, тунисцев и палестинцев. Отметил он и наличие проиракских партий в Мавритании, Иордании, Йемене, подпитываемых иракскими субсидиями.
Во время бесед в Каире в общем плане затрагивались также вопросы будущей системы безопасности в регионе. С египетской стороны акценты делались на четырех моментах – непременном участии Египта в такой системе, уничтожении в регионе атомного, химического и бактериологического оружия, созыве конференции по БВУ и связи между безопасностью и экономическим развитием стран региона (применительно к последнему проскользнула мысль насчет необходимости помощи со стороны стран Залива бедным арабским странам). Вопросы двусторонних советско-египетских отношений в официальных беседах почти не обсуждались. Мы лишь констатировали с удовлетворением, что они развиваются по восходящей и что надо продолжать быть в тесном контакте и стараться действовать согласованно.
Как ни приятно было мне находиться в Египте, но в тот же вечер пришлось вылететь в Джидду, где в то время пребывал король Саудовской Аравии Фахд.
В Джидде с королем Фахдом
Джидда расположена на Красном море и является как бы второй столицей Саудовской Аравии, где король и его двор обычно проводят определенную часть года, так как в климатическом плане жизнь на побережье имеет свои преимущества перед Эр-Риядом. Но осень 1990 года имела еще и ту особенность, что в Эр-Рияде в связи с прибытием в Саудовскую Аравию большого числа иностранных войск заметно выросло присутствие иностранцев, и это обстоятельство также делало Джидду предпочтительным местом для пребывания королевской семьи, если принять во внимание консервативные традиции и обычаи страны.
В Джидду мы прилетели поздно вечером. Поскольку в Саудовской Аравии в то время еще не было никаких советских представительств, встречали нас только саудовские официальные лица. О богатствах страны, накопленных благодаря большим масштабам нефтедобычи, я был наслышан, но увиденное все же произвело на меня впечатление с первых же минут пребывания на саудовской земле. Зал приема высоких гостей аэропорта поражал размерами и благородным великолепием цветового подбора ценных пород камня, которым были выложены пол и стены, и сверканием свешивающихся откуда-то с большой высоты гигантских люстр. Впечатляла и сама церемония встречи, сопровождавшаяся предложением маленькой чашечки арабского кофе. Почему чашечка была именно такой, я понял, как только ее выпил – кофе был небывалой крепости. Но больше всего меня поразило, как эту чашечку наполняли: высокий красивый араб в белоснежном саудовском одеянии отставил куда-то далеко в сторону левую руку с чашечкой и буквально метнул в нее с полуметрового расстояния из красивого кувшина с длинным изогнутым носиком тонкую струйку кофе, не пролив ни капли и наполнив сразу всю чашечку до краев. Эту процедуру он проделал трижды по числу прибывших и каждый раз с одинаковым успехом (ни в одной арабской стране я такую изящную форму угощения кофе больше не встречал – везде было попроще).
В Джидде меня ожидал, однако, и сюрприз совсем иного сорта, заставивший основательно поволноваться. Ужин у нас был в самолете, поэтому, прибыв в отель, мы сразу же разошлись по своим номерам, так как на утро предстояли деловые встречи. Но после крепкого кофе сон не шел, и я включил свой транзисторный приемник, который обычно брал в командировки, – хотел послушать новости. Не знаю, на какую радиостанцию я напал (она вещала на английском языке), но услышанное буквально меня ошарашило. Речь шла об опубликованном в тот день в «Нью-Йорк таймс» интервью Е.М.Примакова, в котором он высказался против принятия Советом Безопасности резолюции, допускавшей применение против Ирака силы. Как следовало из обзора этой статьи, Евгений Максимович вместо этого предлагал предпринять еще одну попытку уговорить Саддама Хусейна покинуть Кувейт, заявляя, что это может получиться, если дать ему возможность «спасти лицо». Примаков предлагал, чтобы с этой целью «пятерка» постоянных членов Совета Безопасности и Лига арабских государств совместно направили в Багдад эмиссара с соответствующим набором стимулов. «Пакет», говорилось в обзоре, должен быть большим, включающим в себя высказывавшиеся до сих пор соображения по взаимосвязи кувейтского кризиса с общим ближневосточным урегулированием, включая решение палестинской проблемы, а также рецепты,
