парень артельный. Куда все — туда и он. И, хотя у него было очень мало грибов, он хотел половину отсыпать.
— Сиди уж! Обойдутся без тебя, — отстранила его Нина.
Галя скоро вернулась. Ей повезло. У Снеткина Ключа она напала на опят. Она взглянула на свои оставленные на траве грибы и округлила глаза:
— Вроде грибов прибавилось, а?
— Подросли, пока ты уходила, — засмеялся Алёша. — Клади в плетушку, а то не уместятся.
— Давай помогу тащить-то, — подошла к ней Нина.
— Смогу и одна, — ответила Галя, взваливая на спину плетушку.
Дети тихонько пошли к деревне. Из корзин пахло свежими грибами. На почерневших от грибов кончиках пальцев ребят тоже, казалось, стоял аромат тугих подберёзовиков и смуглых, толстоногих боровиков.
— Ты, Талка, листьев-то сколько насобирала? Уж не газ ли станешь из них делать? — спрашивает, смеясь, Галька.
— Газ, двас! Правша, левша, правша, левша, — командуя сам себе, вышагивает Гринька. — А старинные грибы тоже оборотились в газ? А лизуны?
— Какие лизуны? — спросила Талка.
— Улитки, — пояснила Нина. — Они снизу прилипают к шляпкам грибов и, как языком, слизывают всю мякоть.
— И улитки и ракушки тоже сделались газом, — сказал Алёша.
Старая, кирпичная, семь на восемь изба бабки Лампиады стоит близ края деревни в тени раскидистых вётел. На лавочке, у серых деревянных сеней, сидит сама старая Лампиада и смотрит на опускающееся к Засекам солнце. Оно закрыто широким сиреневым облаком, и только видны длинные, в четверть неба, неслепящие глаз его лучи, косо опирающиеся на дымчатые далёкие леса.
— Я сейчас, — говорит Галя и, поправив на спине плетушку, идёт к бабке.
— Никак, ты, Галька? — радуется старушка.
— Вот грибочков тебе, — говорит девочка и выкладывает из плетушки часть грибов в ведро, стоящее рядом с бабкой на лавочке.
— И не боитесь одни в лесу? А как закружит? — делая большие глаза, говорит Лампиада.
К бабке подходят ребята. Они наперебой рассказывают ей про листья и ноги, про папоротники и дафнии.
— А я правша, правша! — орёт Гринька. — Я знаю, из чего газ делается!
— Ох, искусители! А ведь и у меня одна нога, наверное, больше другой. Всю-то мою жизнь мне давило левую ногу! Раньше-то, давно ещё, жал мне всё левый лапоть. Я грешила на лапотника: думала — плетёт через пень колоду! После мне жал ботинок левый. Думала — дал маху сапожник! А сейчас давит левый тапочек. Уж так жмёт! Прислала мне их на днях, тапочки-то, племянница из Первомайска. На газопроводе она там работает. Какой-то склад, што ли, для газа делают.
Бабка, обрадовавшись слушателям, ещё долго рассказывает про племянницу, про её работу на строительстве газохранилища. Взглянув опять на ноги, она говорит:
— Нога эта, левая, у меня, выходит, всю жизнь была больше. Вот кто меня водил по лесу-то! Беда!
— Ты, бабка Лампиада, левша, а я правша, — говорит с видом знатока Гринька. — А дрова теперь не будут рубить для коровника. Газом топить будут!
Дети, взяв корзинки с грибами, идут домой.
Лампиада смотрит на свои разные ноги и пытается озорно, по-молодому, притопнуть чечётку подошвами жёлтых спортивных тапочек.
ПУЗЫРИ
У серой, в масляных пятнах палатки сварщиков ребята увидели бригадира дядю Павло. Он сидел на ящике, склонясь над оцинкованным ведром, и разводил в горячей воде мыло. Длинные его усы были белы, как намыленные, а щёки совсем покраснели от пара. И хотя бригадир помешивал палкой в ведре не торопясь, со лба его съезжали дождинки пота.
Мыльный раствор пенился, шипел, и на его поверхности выскакивали глазастые пузыри.
— Дядя Павло, можно пустить пузырик? — спросила Талка.
— Пускай, радуйся, если охота! Только я, к примеру, век бы не видел этих мыльных пузырей!
Алёша нашёл и вырвал из земли пучок немятого жнивья, выбрал соломинки потолще, взял одну себе и дал по одной ребятам, Макнув в ведро кончики соломинок, они пригубили их и надули щёки.
Было тихо, и пузыри наливались большие, как мячики, с синими и красными глянцевыми боками. Пузыри пританцовывали и покачивались на соломинках, и в них, как в наливных волшебных яблочках, виднелись отражённые белые облака и синее небо, зелёные засеки и бесконечная трасса газопровода.
Вдоль трассы, рядом с траншеей, лежал на подставках готовый газопровод. Он выходил откуда-то из- за глинистого бугра, спускался клеверным полем в долину, взбирался по жнивью на горку и уходил в Засеки. Осталось опустить эту длинную, начавшуюся ещё в Предкавказье трубу в траншею и засыпать её землёй.
— Дядя Павло, — сказала Талка, когда у неё спрыгнул с соломинки и лопнул пузырь, — наверное, вы навели мыла для чего-то такого, а не пускать пузыри?
— Пускать не пускать, а для пузырей! — засмеялся бригадир.
— Вы всё шутите с нами!
— А вот увидите. Сейчас и пойдём искать эти пузыри, чтоб им лопнуть! — сказал дядя Павло.
Алёша и Талка удивлённо переглянулись, а Шурик, недоумевая, пожал плечами и обиженно нахмурил лоб. Бригадир взял ведро и понёс его, стараясь не оступаться и не расплескать. Ребята гуськом пошли за ним.
Подойдя к трубопроводу, бригадир остановился. На трубах в местах соединений выступали бугорки и металлические нашлёпки, оставшиеся на швах после сварки.
— Начнём отсюда, — сказал дядя Павло, показав кистью на шов, против которого он остановился.
Обмакнув кисть в ведро, он намазал раствором стык трубы по линии сварки. Труба почернела от мокрого, и там, где прошла кисть, получилось, будто на трубу надели муфту.
— Порядок! — сказал довольным голосом бригадир и расписался мелом на трубе около этого шва.
У другого стыка бригадир тоже макал кисть в ведро и намыливал шов и тоже расписался. И у третьего, и у четвёртого, и у пятнадцатого стыка был порядок.
— Хватит! Всё ясно, — сказал Шурик. — Дядя Павло промывает сварку! Пошли, — тряхнув корзинкой, позвал он ребят. — Не увидим мы никаких пузырей.
— И это даже очень хорошо, если бы не увидели, да, знать, сглазили вы, хлопчики, — сказал с досадой бригадир. — Вот он, чтоб ему лопнуть!
Как только дядя Павло провёл кистью, на боку трубы вскочил пузырь и тут же слетел. На его месте моментально надулся другой. А за ним третий! Пузыри лепились друг к другу, и вот целая разноцветная гирлянда поползла по трубе вниз.
— Видали? — огорчённо сказал бригадир, показывая на эти пузыри.
Ребята притихли и удивлённо смотрели то на пузыри, то на дядю Павло. Бригадир достал из кармана школьный мелок и, заметив недоумение на лицах ребят, сказал:
— Тут надо делать как? А так! Перед тем как уложить в траншею и засыпать землёй трубопровод, его надо испробовать: хорошо ли приварились трубы одна к другой, не проходит ли где воздух! Вот эту часть
