понимаю, что это не мордобой на базаре, не кража ведра семечек… Да, это наше дело! Но людей я вам не дам.
Полковник Иноземцев говорил усталым тихим голосом. Ему не хотелось кричать, приказывать. Тем более, что капитан был в чем-то прав.
– Да, капитан. И мне очень жаль всех убитых!.. И ювелира, и Лямпе, и Потоцкого. И тем более князя Угорского… Кстати, Потоцкого я очень хорошо знал. Жена у него была просто прехорошенькая. Я танцевал с ней в ресторане дней десять назад… Она мне намеки игривые делала, прости господи.
– Олег Юрьевич. У Потоцкого не только жену, но и детей убили.
– Знаю, голубчик!.. Знаю и скорблю вместе с вами… Но людей не дам. Нет у меня людей!.. Те, кто остался – жгут документы, картотеки по сундукам пакуют. И нам самих себя надо охранять! В такой суматохе и барона Врангеля могут украсть.
– Но, господин полковник!.. Я уже вышел на их след. Мне надо только прочесать тридцать домов на Инкермане.
– Знаю. Вам нужен взвод юнкеров. Так нет их! Разбежались юнкера… Хорошо, капитан. Берите подпоручика Розанского и ловите этих душегубов… На месте их стреляйте, а то у нас уже тюрьмы нет… А я вам сразу подпишу производство в новый чин и орден дам… Любой орден. На выбор… Вон у меня сундук с орденами стоит. Послезавтра грузим на корабль – и к туркам… Идите, капитан, идите.
Сомик щелкнул каблуками, развернулся и спокойно вышел из кабинета, слегка печатая шаг.
Полковник просто не был ни на одном месте убийства, он не видел трупы детей Потоцкого, ему не снилась каждую ночь эта обнаженная прекрасная девушка на столе.
Эти сволочи и руки ей на груди сложили…
Нет! Он найдет этих бандитов… Сейчас, после случая с ювелиром, он точно знал, что найдет.
Соседи из окон видели их! Трех мужиков, которые несли одежду и несколько чемоданов и портфелей… На углу Садовой их ждала телега, на которой сидела баба в балахоне. Добрые люди успели даже заметить, что лошадь была какая-то пегая. И, главное, без правого уха!.. А телега покрашена синей краской.
Вчера Сомик опросил все посты на их возможном пути… Сначала их видели на Екатерининской у дома градоначальника. Потом они свернули на Портовую… Только баба на телеге была уже в бежевой шубе.
Затем их заметили на Малаховом проспекте.
Одним словом, для себя Сомик определил точно: бандитов надо искать в Инкермане, в поселке под горой Каламита…Или там искать, или ждать, спрятавшись в засаде.
Искать можно, когда у тебя взвод юнкеров. А с юношей Розанским лучше затаиться у дороги и ждать.
Они обязательно появятся!.. Они не усидят в последние дни.
Сомик и Розанский долго искали одежду железнодорожников, готовили веревки, чтобы бандитов связывать, снаряжали запасные наганы, добывали дрезину.
К пристани «Малый Инкерман» они подкатили, когда уже стемнело.
Сомик решил расположиться в старой дорожной будке, откуда и гора была видна, и часть бухты, и дорога из поселка… По ней и поедут бандиты на ночные грабежи.
Сомик не знал, что синяя телега уже с утра стояла в городе. Она была спрятана за наспех сбитыми деревянными лавками городского базара… И распряженная, но стреноженная одноухая пегая лошадь гуляла рядом, подбирая брошенные с вечера полугнилые яблоки.
За лошадью присматривала Мила Савельева, одетая в серый грязный балахон и солдатские сапоги.
Перед такими выездами она долго стояла у зеркала и гримировалась под крестьянку.
Логиновский встретился с ней в Ялте год назад…
До этого Мила была в полной растерянности… В Самаре во время восстания белочехов сгорел ее дом, и погибли родители.
Она долго добиралась до Ялты, где жили те, кого она считала почти родственниками. В их доме семья Савельевых отдыхала последние пятнадцать лет. Каждый год – по два, а иногда по три месяца.
Чудесные, доброжелательные люди… Мила не понимала, что ее отец щедро оплачивал эту доброжелательность.
Нет, они не прогнали ее. Даже выделили место на чердаке. Но с каждым днем все настойчивее советовали найти работу.
Шел девятнадцатый год, и беженцев в Ялте было в десятки раз больше, чем свободных рабочих мест. Тем более для недоучившейся курсистки, которая едва не стала специалистом по искусству Древнего Рима.
Мила сразу прилепилась к Логиновскому, доверилась ему, почувствовала опору и ожила.
Скоро она переехала в его квартиру в Севастополе… Она никогда не говорила и даже не думала ни о какой свадьбе… Не то время! Жизнь сама все подскажет.
Последнее время Кирилл стал брать ее на ночную работу.
Он купил лошадь с телегой и маленький развалившийся домик на Инкермане, куда они сразу переехали.
Логиновский объяснил ей все очень просто: «Ты только лошадь постереги, а я с ребятами зайду к своим друзьям и заберу у них вещи».
Она могла бы задать себе много вопросов… Почему вещи надо забирать ночью?.. Почему Кирилл с друзьями уносит вещи к пристани и прячет их там?..
Но она настолько доверяла Кириллу, что сразу же придумала себе ответы на все вопросы… «Просто у него такая секретная работа… Эти вещи – оружие для будущих подпольщиков, которые будут вредить большевикам, или важные архивы».
Это было понятно и объясняло все.
Храпов и Малышков пошли доставать продукты и одежду для скорого морского путешествия. А Логиновский направился на Графскую пристань общаться с «сигнальщиками».
Эти люди появились в городе всего два-три дня назад. Их нанимали богатые, живущие в квартирах семьи.
«Сигнальщик» обязан был не пропустить момент, когда корабли начнут сниматься с рейда и подходить к пристани для эвакуации. Он должен был бежать к своим благодетелям, тащить их в порт и помогать погрузиться… За это «сигнальщикам» обещали кому пять, а кому и двадцать золотых червонцев.
Именно с помощью этих людей Логиновский надеялся найти достойный объект для сегодняшней ночной работы.
Только через два часа он нашел подходящего субъекта. Пожилой Грек со скучающим видом примостился на ступенях около каменного льва и периодически поглядывал на рейд… Он, как ребенок, обрадовался возможности приятного общения. Тем более что Логиновский сразу вытащил бутылку красного вина и два стакана.
– Ты не захмелеешь, уважаемый? Вдруг к хозяевам бежать придется?
– Недалеко бежать.
– На Большую Морскую, что ли?
– Нет, на Соборную.
– А если ночью?
– Ночью побегу.
– Стучать будешь? Так все соседи проснутся.
– Нет там соседей. Один дверь. Маленький дом.
– Не путаешь? Где это на Соборной один маленький дом? Нет там таких.
– Есть! Костаки не врет! Двадцатый номер.
– Это за забором что ли?
– Нет забора… Есть ступеньки, три черные ступеньки и большой черный дверь.
– Собственный дом. Богатые люди?
– Богатые. Серебро с собой не берут. Кувшины, тарелки большие – все в углу бросали.
– А раз богатые – ночью не откроют, испугаются.
– Мне откроют. Я скажу: Костаки пришел… Пора в Стамбул плыть.
