Видимо, задетая этим замечанием, Дейдре застыла.
– Тесса не цеплялась бы к тебе так часто, если бы ты не доставляла ей такого удовольствия своей реакцией! То, как ты сжимаешься и сутулишься! Честное слово, Софи, иногда я просто хочу ударить тебя сама!
Софи даже не оторвалась от своего занятия.
– Не стесняйся попытаться сделать это.
Дейдре издала раздраженный звук.
– Софи, послушай! Когда Тесса разойдется, просто улыбнись, кивни и скажи «О, ты так думаешь, Тесса?» или «Я не думала об этом вот так, Тесса».
Софи отпрянула.
– Почему я должна позволять ей думать, что я соглашаюсь с ее жестокостью?
Дейдре уставилась на нее.
– Чтобы выжить, конечно же.
Софи слегка нахмурилась.
– Это то, что ты делаешь, Дейдре? Просто выживаешь?
Дейдре сделалась совершенно неподвижной, а затем улыбнулась самой хрупкой улыбкой из арсенала Тессы.
– С чего это взбрело тебе в голову? – Откинув голову, девушка повернулась и вылетела из комнаты.
Софи наблюдала за тем, как она уходит, затем повернулась обратно к Фебе, которая молча одним пальцем обводила узор на покрывале.
– Дейдре очень несчастна, как ты думаешь? – Софи говорила так, словно никогда прежде не задумывалась об этом.
В этот момент Феба сама испытала желание встряхнуть Софи, хотя бы немного. Она оттолкнулась от кровати и встала.
– Да, Софи, я – и любой, кто проведет больше пятнадцати минут с Дейдре – подумает, что она несчастна. А кто не был бы несчастлив, если бы прожил свое детство во власти Тессы? Вопрос в том, Софи… почему ты никогда не замечала очевидного до сегодняшнего дня?
Феба вышла из комнаты до того, как обнаружила, что сама присоединилась к людям, плохо обращающимся с Софи. Оказавшись в коридоре, девушка остановилась и закрыла глаза, призывая терпение и выдержку и все те вещи, которые хорошая дочь викария всегда должна иметь в изобилии.
Две недели в этом доме с Марбруком, Брукхейвеном, викарием, Тессой и воюющими кузинами.
Возможно, ужасная свадьба состоится не так скоро, как этого хочется.
Глава 16
Проклятая свадьба произойдет не так быстро, как этого хочется.
Рейф находился в своих комнатах, откровенно скрываясь – не говоря уже о том, что он слишком рано открыл бутылку бренди – стараясь не прислушиваться у шуму, доносящемуся из комнат для гостей дальше по коридору.
Понравился ли ей шоколад? Откусывает ли она прямо сейчас маленькие кусочки от конфеты, как она делала это на улице, с этим выражением виноватого ликования на лице, с полузакрытыми от чувственного удовольствия глазами, когда темный сахар тает на ее языке? И вообще, думает ли она о нем?
Прекрати это.
Немедленно.
Рейф проглотил то, что оставалось в его стакане, а затем ссутулился в большом кресле возле камина, его обутые в сапоги ноги были вытянуты в сторону огня, хотя ему не было холодно.
Как он мог ощущать холод, если она была в доме? Господи, она будет везде – за обеденным столом, дальше по коридору ночью, будет принимать ванну в своей комнате в свете камина, золотистая, мокрая и раскрасневшаяся от горячей воды…
Рейф застонал и налил себе еще один стакан. Он собирается прятаться в своей комнате все следующие две с половиной недели. Если ему повезет – и если в погребах Брук-Хауса хранится достаточно бренди – то он сумеет оставаться пьяным до тех пор, пока счастливая пара не усядется в карету, отправляясь в свое свадебное путешествие.
Он уехал бы прямо сейчас, но Колдер никогда не поймет, если Рейф пропустит саму церемонию. А он ни за что на свете не собирался говорить брату, почему так поступил.
Затем Колдер оказался рядом, практически нависая над ним, и, судя по выражению лица, он готов был излить свое негодование по поводу недостатка бренди в графине.
– Убирайся отсюда, большой брат.
Колдер фыркнул.
– Моя невеста приехала в дом. Я поблагодарю тебя, если ты произведешь хорошее впечатление на ее семью. – Брат сложил руки на груди. – Это означает, что ты не станешь приставать к кузинам мисс Милбери.
Рейф поднял правую руку, а левую приложил к сердцу с притворной серьезностью.
– Я торжественно клянусь, что не стану приставать к кузинам мисс Милбери. – Сделать это будет достаточно легко, потому что его «приставание» к девственницам было сплетней, а не фактом.
Более или менее.
– И попытайся не напиваться до обеда.
– Ох, заткнись, – пробормотал Рейф.
Его брат повернулся, чтобы уйти, но – будучи Колдером – не смог уйти без еще одного прощального выстрела.
– Мне кажется, что это бренди заполучило тебя.
Рейф уставился на графин, когда его брат покинул комнату.
Дейдре, прогуливаясь по дому, остановилась, чтобы провести рукой по краю большой китайской вазы, стоявшей на столе в холле. Прикосновение к гладкому холодному фарфору не оставило даже следа пыли на кончиках ее пальцев. Конечно же, Брук-Хаус сиял от богатства, комфорта и хорошего обслуживания.
Девушка вздохнула от острой зависти. Их собственный дом в Вултоне сильно пострадал из-за отчуждения Тессы и прислуги… хотя собственные комнаты Дейдре всегда были чистыми и теплыми. Несмотря на некоторое удовлетворение видеть Тессу беспомощной против объединенной злости слуг, Дейдре тосковала по тем дням, когда в каминах щедро разводили огонь, а обеды были исключительные – когда папа был жив.
Точно так же будет и здесь, в Брук-Хаусе – если не гораздо лучше. Хозяйка Брук-Хауса будет жить в несравненной роскоши – с ней будет нянчиться внимательная прислуга, ей будет потворствовать щедрый муж; освобожденная своим статусом и богатством, она будет делать все, что пожелает, всякий раз, когда пожелает.
Феба была хозяйкой Брук-Хауса – или станет ею через несколько недель. Дейдре отогнала от себя темную волну негодования. Феба выиграет все – дом, наследство…
И самого Брукхейвена.
Но самое худшее из всего этого – это то, что Феба даже не казалась довольной! В этом доме у Фебы осуществлялась каждая мечта, которую Дейдре только могла придумать – а это были очень значительные мечты! – и все же она казалась такой же бледной и неохотно подчинявшейся, как узник, которого ведут на виселицу.
Всего этого было достаточно, чтобы Дейдре возненавидела Фебу… если бы только проклятая
