еще несколько минут. Феба шептала одобрительные слова, напоминая ему о том, как она наслаждалась шоколадом на улице. Он опустил вниз поднос и схватил свечу.
– Я сейчас вернусь.
Кладовая была как раз за углом, и он смог вернуться назад до того, как Феба успела хотя бы символически запротестовать против того, что ее оставили в темноте.
– Извини за это. Я не хотел попасть локтем в какой-нибудь пирог.
Она просияла.
– Пирог?
– Лучше. А теперь снова закрой глаза.
Доверяя ему, она закрыла глаза, откинула назад голову и открыла рот…
Приличный мужчина на самом деле не должен иметь подобных мыслей по отношению к невесте брата. Безусловно, но Рейф никогда не был приличным, не так ли?
Угощение, которое он принес, было густым шоколадным соусом, который, вероятно, предназначался для десерта завтра вечером. Он зачерпнул ложкой темный деликатес, позволив густой массе стекать на ее язык. Феба покатала соус у себя во рту и задрожала.
– Блаженство, – хрипло прошептала она.
Ее хрипловатая оценка заставила его пах запульсировать. То, как ее язык облизывал губы, стараясь слизнуть даже самое крошечное пятнышко, заставило его кровь отхлынуть от мозга и устремиться в самые неприличные части его тела.
Рейф погрузил еще одну ложку в этот похожий на розовый бутон рот, и единственное, что он слышал – была пульсация его вожделения. Его рука задрожала, отчего маленькая капля шоколада приземлилась на ее подбородок.
До того, как Рейф смог остановить себя, он нагнул голову и слизал эту каплю.
Феба задохнулась и застыла, но ее глаза оставались закрытыми, и она не двигалась, чтобы оттолкнуть его прочь. Эта игра, задуманная для того, чтобы отвлечь их от трепета, который они испытывали друг к другу, потерпела поражение.
Феба ждала, не способная дышать, не в состоянии думать из-за томления в сердце и в мчащейся крови. Ее живот дрожал от необходимости.
Он сглотнул.
– Я следовал за тобой, – прошептал Рейф в ответ, его губы были так близко от ее рта. – Я… следил за тобой.
Феба не открыла глаз.
– Я ощущала тебя там. – Она вздохнула.
– Открой глаза, Феба. Открой глаза и посмотри на меня.
Она приподняла веки, ее глаза были похожи на пару одинаковых огней, освещавших его желанием, заставив его рот пересохнуть, послать все добродетельные мысли к дьяволу с исчезающими за ними следами дыма.
– Феба?
Она оказалась на нем еще раньше, чем он двинулся к ней. Рейф погрузил пальцы в ее густые распущенные волосы и притянул ее рот к своему рту. Феба обвила его руками за шею, поднимаясь на колени, чтобы нетерпеливо прижаться к нему.
Она нужна была ему еще ближе. Пояс ее халата представлял небольшую проблему, которую Рейф решил, потянувшись за ножом, которым Феба резала хлеб. Одним быстрым движением он разрезал надоевший узел, а затем халат полетел на пол позади них.
Ее ночная рубашка была бы делом одного мгновения. Легкое одеяние также слетело бы с нее, и Феба осталась бы обнаженной в его руках, нагой для любого его порочного желания. О, какие вещи он хотел проделать с этой милой, горячей сельской девушкой…
Подсвечник наклонился, скатился со стола и упал на каменный пол с резким лязгом, который эхом отозвался в узкой кладовке.
Они немедленно отпрыгнули друг от друга в наступившей темноте. Рейф отступал назад, пока его спина не уперлась в полки. Он услышал сдавленное рыдание, шелест ткани и резкий глухой стук, когда дверь захлопнулась, а затем – звуки убегающих ног.
– Феба?
Она ушла.
Рейф поднял руки, чтобы закрыть лицо. Он мог ощущать ее запах на себе.
– О Господи. – Темнота и молчание давили на него, заставив упасть на колени.
Проклинай или молись, но Бог все равно не ответит.
Глава 29
Она извивалась под ним, ее движения были жадными и невинно-эротичными. Его милая, горячая Феба, наконец-то по-настоящему будет принадлежать ему, навсегда.
– Навсегда, милорд. Я буду любить вас вечно, – задыхаясь, выговорила она, пока ее тело содрогалось под ним. – Милорд, проснитесь, милорд.
О, черт.
Рейф открыл глаза, чтобы увидеть своего камердинера Спарроу, стоящего рядом с кроватью и сконфуженно глядящего на него.
– Вы попросили разбудить вас пораньше этим утром, милорд.
– Убирайся. – Рейф закрыл глаза, но Феба уже ушла.
– Милорд, у вас есть планы этим утром. Разве вы не помните?
Его планы заключались в том, чтобы выбраться из дома как можно раньше, и избегать встречи с Фебой или Колдером или кем-то еще из этой проклятой свадебной компании. После прошлой ночи, этот план был еще более важным, чем когда-либо.
Осталось терпеть не так долго.
Всего лишь двенадцать длинных, невыносимых дней.
И все же каким-то образом после завтрака он снова обнаружил себя в компании.
Феба снова была одета в голубое, на сей раз – в бледно-голубое, почти серо-голубое, что опечалило Рейфа. Она должна носить самые яркие цвета и драгоценности, потому что только они могут быть достойны этой девушки и расцвечивают краской ее щеки и глаза.
Фортескью выглядел измотанным, когда внес в комнату поднос с чаем, а затем рассеянно вышел, ни налив ни одной чашки. Рейф бросил взгляд на Колдера.
– Что-то случилось?
Колдер не поднимал глаз, поглощенный своей газетой.
– Повар дуется. Кто-то вторгся в кладовую вчера ночью и устроил полный беспорядок.
Тесса издала симпатизирующий звук, но Рейф смог только удержатся от того, чтобы не посмотреть на Фебу. Он отвел взгляд, чтобы увидеть, как Тесса задумчиво смотрит на него, а затем – на Фебу.
Тесса легко улыбнулась, затем прижала руку ко лбу.
– Лорд Марбрук, не окажете ли вы мне огромную услугу и не сопроводите Фебу и Софи сегодня к Лемонтёру на примерку? Я чувствую подступающую головную боль.
Тесса не выглядела больной. На самом деле ее глаза сверкали, а щеки раскраснелись, но Рейф не имел возможности обвинить ее в том, что она изображает головную боль, чтобы не ехать по магазинам.
