Срочно разыскивается герцог

привлекательном лице.

– Да, – хрипло ответил он. – Как пожелаете. Его глаза были темными от чего-то, что причинило ей боль внутри. Его веки чувственно опустились. – Если моя богиня позволит мне…

Девушка долго и беззвучно выдохнула, когда он протянул одну руку к подолу ее платья. Видеть этого мужчину – этого широкоплечего, могучего мужчину! – у своих ног, слышать, как называет тебя богиней с этим темным голодом во взгляде…

Что ж, это как раз то, что может заставить колени девушки подогнуться, вот что это такое!

Феба низко присела в реверансе, чтобы скрыть дрожащие колени.

– Вы так любезны, фаворит. – Когда она выпрямилась, то сделала шаг вперед, к его вытянутой руке.

Подол ее платья прошелестел по руке, и его пальцы скользнули внутрь, прикоснувшись к ее лодыжке. Они оба застыли.

Феба посмотрела вниз на Рейфа, приготовившись рассмеяться, но его взгляд бы прикован к своей руке, которую он не мог видеть. Она ощущала невероятно нежную ласку в этом чувствительном месте под ее таранной костью[14].

Она стояла неподвижно, когда должна была отойти в сторону, не важно, подгибались у нее колени или нет. Она ждала, застыв на месте, пока его рука скользила все дальше под павлиний зеленый шелк.

Его прикосновения были теплыми и легкими, как перышки. Она едва ощущала их сквозь шелк своих чулок.

Но Феба едва могла ощущать что-то еще. Не было ни звуков, ни света, ни остального мира. Только прикосновение его теплой руки, медленно скользящей – так медленно, что это причиняло ей боль! – вверх по ее лодыжке… и по бедру… и по мягкой складке позади колена…

Не было ничего, кроме шелеста шелка, пока его рука поднималась вверх, между ее коленей, а затем еще выше. Сейчас Феба могла ощущать жар этой руки между своих бедер – не прикосновение, только жар, – и это заставило ее живот задрожать.

Она должна отодвинуться, сделать шаг назад, должна увернуться из пределов его досягаемости с потрясенным и возмущенным вздохом.

Самое странное заключалось в том, что в этот момент она даже не помнила, что означают эти слова. Все, о чем она могла думать – это о том, что в следующий момент жар его руки будет на ее… возможно, даже в ней…

Его взгляд взлетел вверх и впился в ее глаза. Жар, который Феба ощущала внутри, был несравним с вожделением, плескавшимся в его глазах.

– Если моя богиня позволит мне… – Его голос был низким и хриплым от желания.

Девушка качнулась вперед, ее глаза закрылись от волны горячей страсти, прокатившейся по ней. Прикоснись ко мне…

Глаза Фебы распахнулись, когда занавес позади нее отдернули в сторону со скрежетом медных колец на стержне. Она подпрыгнула от удивления и обернулась так резко, что пошатнулась. Лемонтёр выступил вперед и протянул руку, чтобы помочь ей обрести равновесие.

– Моя дорогая, вы выглядите совершенно восхитительно. – Лемонтёр с одобрением рассматривал ее. – Вы думаете точно так же, милорд?

Полузадушенный звук от Марбрука заставил Фебу резко повернуть голову – но он благополучно вернулся в свое кресло в трех ярдах от нее, словно никогда и не покидал его.

Его шляпа снова лежала у него на коленях.

Лемонтёр снова утащил Фебу прочь, оставив Рейфа наедине с его бурлящими мыслями и пульсирующим пахом.

Дни. Не годы и не месяцы. Осталось ждать всего лишь несколько дней до свадьбы, и потом он сможет уехать и оставить это безумие позади. Возможно, он найдет себе красивую жену в Америке и сотворит с ней несколько толстых детишек. Все, что ему нужно сделать – это пережить следующие две недели и держать свои руки подальше от девушки.

Задумавшись, он не поднял головы, когда занавес снова отдернулся.

– Гм, – произнес нежный голос.

Рейф посмотрел вверх – и не смог отвести глаз.

Она больше не была просто девушкой. Она стала невестой.

Роскошный, но не белоснежный атлас был уложен складками и подоткнут на лифе прекрасного платья, линии которого устремлялись от перекрестного центра до переплетенных крошечных рукавов, похожих на крошечных голубков цвета слоновой кости, сидящих на каждом плече. Юбка спадала длинными, изящными складками, напомнив ему о греческой колонне. Ее кожа сияла на фоне идеально бледного цвета платья, в то время как ее волосы затмевали едва заметный золотистый оттенок ткани.

Плохая примета для жениха видеть невесту до свадьбы.

Откуда появилась эта мысль? Рейф сглотнул. Могло ли быть так, что он все еще развлекал себя мыслью о том, что Феба передумает? Насколько безумным и введенным в заблуждение он должен быть? Она же стояла перед ним в свадебном платье, ради всего святого!

Он встретился с ней взглядом. Феба ожидала услышать, что он думает. Было ясно, что для нее имеет большое значение, что он думает.

Это было неправильным. Она должна быть вся в волнении по поводу мнения Колдера, а не его.

Проклятие. Он сделал все это из-за недостатка самообладания. Он запутал ее мысли, ослабил ее решимость сделать этот выгодный шаг.

И единственной, кто поплатился бы за это, была бы Феба. В конце Рейф ушел бы свободным человеком – хотя и с дырой вместо сердца. Но никому не нужно было знать об этом.

Рейф встал.

– Ты выглядишь ошеломляюще красивой.

Она заморгала.

– Правда?

– Во всей Англии нет более прекрасной женщины, – серьезно ответил Рейф. Пусть она услышит это хотя бы раз, потому что Бог знает, что Колдер никогда не скажет ей таких слов. – Ты никогда не должна забывать об этом. – Он наклонился, чтобы взять свою шляпу. – Если ты извинишь меня, то я вспомнил, что должен сейчас уйти. Экипаж отвезет тебя обратно в Брук-Хаус, когда ты закончишь с примеркой.

С этими словами он повернулся спиной к невесте своего сердца – хотя его почти разорвало пополам от этого поступка – и пошел прочь.

Глава 30

Следующий день Феба сумела провести так, что ни разу не увидела Рейфа. На данном этапе самым разумным поступком будет полностью избегать его. Она позавтракала в своей комнате, в течение утра пряталась в самых малопосещаемых частях дома, сослалась на головную боль во время визитов и продлила свое недомогание на все время обеда.

Брукхейвен прислал любезное послание с предложением, чтобы она проинформировала его, требуется ли ей врач. Девушка ответила, что нет, она просто переутомилась от деятельности нескольких прошедших дней и собирается рано лечь спать.

От деятельности гораздо более напряженной и захватывающей дух, чем Брукхейвену будет когда- либо позволено узнать!

Маркиз прислал еще одну записку, напоминая ей, что у них есть места в опере следующим вечером. Феба понимала, что завтра ей не удастся спрятаться. Брукхейвен ожидал, что она будет планировать свадьбу и ходить с ним под руку, готовая разыгрывать из себя маркизу.

В любом случае, это не срабатывало. То, что она избегала Рейфа, не приносило пользы. Он был везде… в разговорах слуг, в портретах на стене, в его шляпе и перчатках на столике в переднем холле, в его голосе, разносящемся по дому…