– Контроля? Мужчины могут контролировать… это? Все вы?
Рейф посмотрел на нее.
– Конечно же, мы можем. Большинство из нас, во всяком случае. Всегда есть исключения…
Внезапно у нее сделалось такое выражение лица, как будто она пришла в ужас. Почему?
Затем он догадался. Его сознание могло быть немного затуманенным, но, в конечном счете, оно работало. Было очевидно, что Феба знала только такое исключение. Как же обратиться к ней, не заставляя ощущать, что он обвиняет ее?
– Ты… ты знала кого-то, кто… хм… не мог контролировать?
Феба очень долго колебалась. Она никогда не рассказывала – викарий был непреклонен в этом вопросе. Сейчас она, вероятно, должна рассказать – в конце концов, девушка не хотела, чтобы у нее были секреты, только не от Рейфа – но, кажется, она не могла подобрать слова.
– О,
Рейф нежно улыбнулся ей, возле его глаз образовались морщинки, от которых все у нее внутри перевернулось.
– Феба, я не расстроен из-за тебя. Ты удивишься, как много чопорных молодых леди из Общества… ну, не являются. Этот миф сохраняется ради нескольких джентльменов, но я уверяю, что у меня самого слишком запятнанная репутация, чтобы быть одним из них.
Девушка продолжала смотреть на него, с каждой минутой все больше влюбляясь в этого мужчину, но не в состоянии произнести все то, что нужно было сказать.
Рейф протянул руку к полу, другой рукой поддерживая свою гудящую голову, и вручил ей обратно свою рубашку.
– Почему бы тебе не надеть ее снова ненадолго? Тебе будет легче, если ты не будешь нагой.
Феба натянула одеяние через голову, благодарная за понимание в его глазах. Затем Рейф взял ее руку, обхватил своими ладонями и положил на свой твердый живот.
– Ты не девственница, – ответил он за нее. – Был какой-то мужчина.
– Терренс, – выпалила она.
– А Терренс был…?
Его прикосновение было легким и успокаивающим.
– Терренс был моим учителем танцев.
Его руки напряглись, всего лишь на мгновение.
– Он был твоим учителем. – Его голос звучал слишком уж ровно, но что-то темное промелькнуло в его глазах… затем это ушло, и осталась только поддержка.
Феба кивнула, обнаружив, что сейчас ей гораздо легче сглотнуть.
– Ты слишком много не знаешь обо мне, Рейф.
Он отвел прядь ее волос с лица.
– Тогда сейчас самое время узнать больше.
Глава 39
Феба сделала глубокий вдох, затем медленно выдохнула.
– Большая часть этой истории является не слишком захватывающей. Я жила в доме священника в Торнхолде всю свою жизнь до тех пор, пока не приехала в Лондон. Я не очень хорошо помню свою мать, но припоминаю, что она, кажется, постоянно приходила и уходила. Она выполняла все обязанности жены викария: навещала больных и немощных, улаживала споры между деревенскими женщинами, присматривала за мной и моим отцом, плюс к тому же она взяла на себя функции нескольких слуг, чтобы сэкономить деньги. Мама умерла, когда мне было всего пять лет – вероятно, от истощения.
– Я была слишком мала, чтобы предоставлять меня самой себе, но викарий заявил, что на няню или гувернантку денег нет, и мне придется самой заниматься собой. – Девушка улыбнулась воспоминаниям. – По многим причинам я не возражала против такого великолепного пренебрежения. Большую часть времени я бегала на свободе с менее контролируемыми детьми Торнтона. Я лазила по деревьям с сыном мясника и отрубала головы моим куклам с дочерью браконьера. В своем невежестве я считала себя любимой и думала, что обо мне заботятся, потому что не знала ничего другого, кроме весьма расплывчатой привязанности викария, к тому же редко проявляемой.
Рейф кивнул, притянув ее ближе к себе.
– Заброшенная маленькая девочка.
Феба вздохнула, прижавшись к нему теснее.
– Возможно, все это могло принести мне пользу, но такое положение дел продолжалось слишком долго. Казалось, что никто не замечал, что я больше не ребенок, что я становлюсь молодой леди, которая не должна лежать на лугу после наступления темноты, разглядывая звезды и держа за руку сына модистки. Я не хотела быть плохой, но я очень мало знала о том, что правильно, а что – нет. Викарий заявлял, что необходимо было более внимательно слушать его проповеди, но после того, как я слушала одно и то же всю свою жизнь – у него их всего лишь дюжина или около того – то обнаружила другие занятия, чтобы предаваться им во время посещения церкви.
Рейф хихикнул. Феба закрыла глаза, чтобы позволить звуку, который она любила, эхом отозваться внутри нее.
– Затем однажды, когда мне было почти пятнадцать лет, приехала леди Тесса вместе с Дейдре. Она указала моему отцу, что я уже расцвела и выросла из своих детских платьев и на самом деле сделала это довольно мило. К его удивлению, я предположила, что он переусердствовал. Викарий практически запер меня в моей комнате, пока искал везде и всюду кого-нибудь, кто мог бы научить молодую леди тем вещам, которые ей нужно знать. Все, что я знала, так это то, что после целой жизни свободы меня посадили в тюрьму, по причине, которую я не могла понять.
Все эти дни были так давно… она была так смущена, настолько не способна понять, что она сделала плохого. Руки Рейфа крепче обняли ее.
– Продолжай.
– Что ж, в конечном счете, викарий нанял гувернантку, горничную леди – которая знала о волосах меньше, чем я, спасибо ей за это, – и учителя танцев, обедневшего молодого джентльмена по имени Терренс Ла Помм. Гувернантка продержалась меньше недели, после чего подняла вверх руки и объявила меня безнадежной. Хвала небесам, что в Торнхолде была приличная, хотя и погрызенная мышами библиотека, потому что многим вещам я смогла научиться сама.
– Моя новая горничная немедленно обнаружила сына мясника – моего бывшего приятеля, если ты припоминаешь, который на самом деле вырос в здоровенного парня – и после этого проводила свои ночи, карабкаясь вниз по решетке из окна моей спальни и оставляя меня заниматься собственными делами.
– Единственным человеком, который, казалось, заботился о том, чтобы я научилась тому, как должна вести себя леди, был Терренс. Я охотно постигала то, чему он учил меня, потому что я была под сильным впечатлением от него. Терренс казался мне таким замечательным, таким элегантным и привлекательным, со всеми его заявлениями в стиле «о, если бы мир не был так жесток ко мне». Когда я оглядываюсь назад, то понимаю, что он просто промотался, но в то время перед моими глазами была только романтическая трагедия самопровозглашенного «впустую растрачиваемого великолепия».
Рейф сделался совершенно неподвижным под ней, но Феба могла ощущать, как его пульс участился. Он был зол на Терренса точно так же, как и она очень долго злилась на учителя танцев. Девушка провела рукой по его груди, без слов благодаря за то, что он слушает ее, вместо того, чтобы спрыгнуть с постели, найти Терренса и сбить с него спесь.
– Терренс научил меня танцевать, я благодарю его хотя бы за это. Вдобавок, он убедил меня, что влюблен, и что мы встретились несмотря ни на что, поскольку предназначены друг для друга. В то время это, несомненно, полностью помогло ему добиться цели. Терренс вскружил мне голову самым
