бомб, но в противовес моему предыдущему опыту ведущие летчики держались спокойно и не настаивали на напрасном и бессмысленном навязывании боя.
В эти дни противник начал ощущать сильный военный потенциал немецкой истребительной авиации, однако основной целью этих военных приготовлений была подготовка частей для 'большого удара'.
В середине ноября я получил вызвавший у меня тревогу приказ, последствия которого в целом я не мог предвидеть. Резервы истребителей надо было подготовить к боям на Западном фронте, где намечалось огромное сражение. Это было просто немыслимо! Вся подготовка в целом ориентировалась на оборону рейха. Всех новичков следовало бы подготовить к совершенно отличающимся фронтовым условиям однако нехватка горючего делала это невозможным. Учитывая сложившуюся ситуацию, было бы просто безответственно растратить накопленные нами запасы горючего для 'большого удара' на подготовку летчиков к фронту. Даже более того, внутренняя структура частей, тактика, сами вооружение и снаряжение — все было приспособлено для одной цели, для обороны рейха. Провести переподготовку и перестройку в течение двух недель, как приказано, было совершенно невозможно. Опыт и уровень летной подготовки командиров и летчиков этих частей можно было считать приемлемым для зашиты рейха, но для боев на фронте он никуда не годился. Кроме того, сейчас все полки без исключения состояли из 70 самолетов, а потому их численность была слишком велика для прифронтовых аэродромов.
20 ноября был получен приказ о переброске сил на запал, вопреки всем моим сомнениям и возражениям. В рейхе оставались только 300-я и 301-я группы истребителей Мне необходимо признать, что даже теперь, когда я принимал участие в обсуждении вопроса о мобилизации истребителей на западе, мне и в голову не приходило, что все эти приготовления велись ради нашего собственного контрнаступления. Вплоть до последнего момента меня держали в неведении, и только за несколько дней до начала нашего наступления в Арденнах проинформировали об этом. Только сейчас я вдруг осознал, что с самого начала верховное командование подразумевало нечто иное под 'большим ударом'.
Из разговора Гитлера с Йодлем ясно, что намерение опять перейти в наступление на западе существовало уже в конце июля. 11 октября Гитлер ознакомился с оперативным планом, разработанным Генеральным штабом, и в принципе одобрил его. С самого начала он гарантировал обеспечение сильной истребительной поддержки для армии, ориентируясь на предпосылки, которых не было в наличии.
К тому времени подготовка продвинулась настолько далеко вперед, что ее вряд ли можно было видоизменить без видимого ущерба, а мое влияние среди высшего командования упало настолько низко, что любая такая попытка в любом случае была бы явно безнадежной. В этот период времени меня терпели просто потому, что не знали, кто же будет моим преемником. Третье и последнее резервное соединение должно было стать моей последней главной задачей в качестве командующего истребительной авиацией. Резерв был готов, теперь его забирали у меня.
Наступил момент, когда дальнейшее продолжение борьбы утратило для меня всякий смысл...
Именно теперь, когда Красная армия была готова открыть ворота на запад, у германского руководства не должно было быть никакой иной цели, кроме как бросить все имевшиеся силы против этого противника. Если бы вместо Арденн немецкие дивизии были посланы на восток, то, вероятно, еще имелась бы возможность задержать поток советских войск. Ведь если для намеченной задачи по захвату превосходства в воздухе над рейхом уже как бы не следовало применять нашу истребительную авиацию, силой около 4000 самолетов, то все равно такие силы можно было использовать в целях содействия армии в последнем крупном сражении войны. И с помощью истребительной авиации добиться совершенно иных результатов в борьбе с врагом на востоке, нежели на западе. Сегодня эго общепризнанный факт, что немецкое наступление на западе укрепило позиции Кремля против западных союзников в судьбоносных решениях, принятых на Ялтинской конференции.
В конце января союзники ценой тяжелых усилий вернули назад всю территорию, которая была утеряна в ходе нашего наступления в Арденнах. В феврале второе немецкое наступление севернее и южнее Страсбурга было также отражено. Однако на востоке 12 января разразилась целая буря, пять советских армий пересекли немецкие границы.
Свой смертельный удар люфтваффе получили в ходе наступления в Арденнах. В незнакомых условиях, при недостаточном уровне боевой подготовки наше численное преимущество не сказалось должным образом. Наши силы постепенно сокращались во время переброски, на аэродромах и в больших воздушных сражениях, особенно под Рождество, пока наконец не были полностью уничтожены. Операция 'Аэродромная плита' стала завершением этой трагедии. Рано утром 1 января 1945 года в воздух поднялись все самолеты, включая даже некоторые соединения ночных истребителей и бомбардировщиков. Ими было предпринято массированное нападение с низкой высоты на аэродромы союзников на севере Франции, Бельгии и Голландии с целью парализовать одним ударом неприятельские силы. При хорошей погоде столь крупномасштабное нападение необходимо было предпринимать соответственно чуть раньше. Согласно военным сводкам, было уничтожено около 400 самолетов союзников, однако противник оказался в состоянии возместить свои потери гораздо раньше, чем это могли сделать мы, так что в этом жестоком сражении был принесен в жертву наш последний резерв. Из-за страшного заградительного зенитного огня, который велся с атакуемых аэродромов, из-за аэростатного заграждения против 'Фау', а также в результате действий неприятельских истребителей и нехватки у нас топлива, наши потери составили в целом около 300 летчиков-истребителей, включая 59 ведущих командиров.
Только благодаря радикальной перестройке и роспуску некоторых соединений еще можно было сохранить то, что оставалось. Но эта задача уже возлагалась на плечи моего преемника!
КАКИЕ У НАС БЫЛИ ВОЗМОЖНОСТИ!
Было тяжело и больно, когда в январе 1945 года меня сместили с должности командующего истребительной авиацией. Тем не менее, если бросить взгляд в прошлое и осмыслить его в свете последующих событий, то я даже доволен, что меня сместили и отстранили, поскольку само командование придерживалось военной концепции, противоположной моей, в особенности когда речь шла о воздушных методах веления войны. Да, я был рад, что снова могу вступить в ряды миллионов немецких солдат, которые даже при безнадежном положении дел на фронте по-прежнему выполняли свой долг, не забивая себе понапрасну голову ни военными, ни экономическими соображениями. Как только я оказался на фронте, в гуще сражения, эта мысль служила для меня огромным утешением, мне уже было не до того, каким бы безнадежным ни было положение дел.
Практические и личные разногласия также утратили привкус горечи. Кто помнит напряженность тех дней, омраченных неминуемым крушением, поймет меня. Я предполагаю тут коснуться деталей, необходимых для того, чтобы лучше понять кризис среди командования люфтваффе, который в открытую разразился ближе к концу 1944 года и в начале 1945 года.
Авторитет Геринга со времени битвы за Англию непрерывно падал, особенно его влияние ослабло после гамбургской катастрофы, так что было очень сомнительно — сможет ли он восстановить его снова. Человек, который был выбран преемником Гитлера, 'самый преданный паладин фюрера' — как он сам себя называл с гордостью, основатель люфтваффе, возможно, единственный из лидеров национал социализма, кто пользовался настоящей популярностью среди немецкого народа, теперь устал от руководящей роли и общественной жизни. В конце 1944 года Геринг предпринял свою последнюю энергичную попытку вернуть себе доверие фюрера, люфтваффе и всего народа. Но было слишком поздно. Ошибки и оплошности положили начало цепной реакции, которую уже никак нельзя было остановить.
Рейхсмаршал стоял во главе люфтваффе со времени его основания, но поскольку его влияние ослабевало, другие силы занимали ведущее положение. Образовались определенные круги, которые боролись за руководящие позиции. Решения принимались не на основании реальных планов, а в результате упорной борьбы между заинтересованными кругами. С каждым днем эта борьба становилась все ожесточеннее.
После особенно тяжелых налетов на наши производства топлива как до, так и во время англо- американского вторжения нехватка горючего привела к необходимости расформировать целый ряд авиационных соединений, дальнейшее существование которых никак не могло быть оправдано. Кроме
