– Честно, Блейк. Я не знаю, что происходит. Творится что-то серьезное, а мне никто ничего не говорит.
– А почему? Ты же оборотень?
– Я еще и репортер. Когда-то много лет назад я совершил ошибку – напечатал статью. Ликантроп, с которым я говорил, солгал и сказал, что никогда не давал мне разрешения его цитировать. Он потерял работу. Кое-кто хотел тогда, чтобы я тоже ушел и остался без работы. – Он сгорбился над чашкой. – Маркус сказал “нет”. Он сказал, что как репортер я для них ценнее. Но с тех пор мне никто не доверяет.
– Не очень отходчивый народ, – сказала я и отпила кофе. Он уже остывал. Если пить быстро, еще можно будет как-то проглотить. Едва-едва.
– Они никогда не прощают и никогда не забывают, – сказал Ирвинг.
Вообще похоже на описание плохой черты характера, но поскольку это один из моих главных принципов, то не мне жаловаться.
– Значит, это Маркус послал тебя говорить со мной. О чем?
– Он хочет с тобой увидеться. Обсудить какие-то дела.
Я встала и налила себе вторую чашку. На этот раз сахару чуть поменьше. От злости мне уже почти расхотелось спать.
– Назначим время, и пусть приходит ко мне на работу.
Ирвинг покачал головой.
– Маркус – известный хирург. Ты понимаешь, что будет, если даже слухи пойдут, кто он такой?
Это я понимала. На некоторых работах можно удержаться, будучи оборотнем. Медицина в их число не входит. До сих пор в Техасе одна пациентка судится с дантистом – утверждает, что подхватила от него ликантропию. Чушь, конечно. От человеческих рук во рту ликантропией не заразишься. Но дело не было закрыто. Людям не нравится, если сверкающие зубки их деток лечат мохнатые чудовища.
– Ладно, пусть пришлет кого-нибудь. Наверняка у Маркуса есть кто-то доверенный.
– Ричард запретил кому бы то ни было к тебе обращаться.
Я только вытаращилась:
– Запретил?
Ирвинг кивнул.
– Всем низшим членам стаи – под угрозой кары.
Я начала было улыбаться – и остановилась. Он говорил серьезно.
– Значит, ты не шутишь?
Он поднял три пальца в салюте:
– Честное скаутское.
– Так как же ты тогда пришел? Или ищешь случая продвинуться в стае вверх?
Он побледнел. Вот как перед Богом, он побледнел.
– Я? Драться с Ричардом? Ну уж нет.
– Значит, Ричард не будет против, что ты говорил со мной?
– Будет, еще как будет.
Я нахмурилась:
– А Маркус тебя не защитит?
– Ричард отдал конкретный приказ. Маркус не может вмешиваться.
– Но ведь он велел тебе пойти ко мне, – сказала я.
– Велел.
– И он же позволит Ричарду сделать из тебя за это отбивную?
Ирвинг ухмыльнулся:
– А я рассчитываю на твою защиту.
– Сукин ты сын! – рассмеялась я.
– Может, и так, но я тебя знаю, Блейк. Тебе не понравится, что Ричард от тебя что-то скрывает. Тебе точно не понравится, что он пытается тебя уберечь. А, кроме того, я тебя много лет знаю. Вряд ли ты будешь стоять и смотреть, как твой друг выбивает мне бубну.
Ирвинг знал меня лучше Ричарда. И от этой мысли не становилось приятнее. Меня что, обмануло красивое лицо, обаятельное чувство юмора? А настоящего Ричарда я не разглядела? Я покачала головой. Неужели я обманулась полностью? Оставалась надежда, что это не так.
– Так ты мне даешь свою защиту?
Он улыбался, но было что-то еще у него в глазах. Страх, может быть.
– Тебе надо, чтобы я это сказала вслух официально?
– Да.
– Такое правило в подполье у ликантропов?
– Одно из правил.
– Я даю тебе свою защиту, но взамен требую информации.
– Я же тебе сказал, Блейк, я ничего не знаю.
– Расскажи, каково это – быть ликантропом. Ричард, кажется, намерен держать меня в темноте. А я этого не люблю.
– Об этом я слышал, – улыбнулся Ирвинг.
– Ты будешь моим гидом в мир лохматых, а я избавлю тебя от Ричарда.
– Договорились.
– Когда Маркус хочет встретиться?
– Сегодня ночью. – У Ирвинга хватило такта хотя бы смутиться.
Я покачала головой:
– Не выйдет. Я иду спать. Завтра я готова встретиться с Маркусом, но не сегодня.
Ирвинг глядел в чашку, постукивая по ней пальцами.
– Он хочет сегодня. – Ирвинг поднял взгляд. – Почему, ты думаешь, я ночевал в машине?
– Я не состою на побегушках у каждого монстра в этом городе. Я даже не знаю, о чем этому мохнатому понадобилось говорить. – Откинувшись в кресле, я скрестила руки на груди. – И ни за что не пойду сегодня ночью играть в игры с оборотнями.
Ирвинг заерзал на стуле, медленно вращая чашку. И снова не стал встречаться со мной глазами.
– Что еще?
– Маркус велел мне организовать с тобой встречу. Если бы я отказался, он бы меня... наказал. Если бы я пришел, разозлился бы Ричард. Я попал между двумя самцами альфа, и не по своей воле.
– И ты просишь защитить тебя от Маркуса, а не только от Ричарда?
– Нет, – сказал он, мотнув головой, – нет. Ты отличный игрок, Блейк, но вы с Маркусом в разных лигах.
– Рада это слышать.
– Так ты встретишься с ним сегодня?
– Если я скажу “нет”, тебе придется плохо?
Он уставился в чашку.
– Если я отвечу “нет”, ты мне поверишь?
– Нет.
Ирвинг поднял очень серьезные карие глаза.
– Он выйдет из себя, но я останусь в живых.
– Но тебе он сделает очень больно.
Это не был вопрос.
– Да. – Очень тихое слово, очень робкое. Совсем не похоже на Ирвинга.
– Я с ним увижусь при одном условии. Что на встрече будешь присутствовать ты.
Лицо его расцвело улыбкой от северного полюса до южного.
– Блейк, ты настоящий друг.
Ушла вся его печаль, когда возникла возможность выяснить, что же все-таки происходит. Стоя по шею в аллигаторах, Ирвинг оставался репортером. Прежде всего репортером, а потом уже ликантропом.
Одна эта улыбка стоила того, чтобы согласиться. Да и потом, я хотела знать, действительно ли Ричарду
