прислушиваться к здравому смыслу, так проваливайте.
Я слезла со стола, и Ричард не пытался мне помочь. Да, не зря мы смоли встречаться так долго. Минутное головокружение – и все стало, как должно быть.
У Лилиан был недовольный вид.
– Скажите, у вас головокружение уже слабее, чем было?
– Честное скаутское.
Она кивнула:
– Поверю вам на слово.
Нельзя сказать, что она было очень довольна, но она вышла, потрепав меня по плечу. Записей она не делала, не было ни карты, ни счета. Никаких следов, что я вообще здесь была, если не считать несколько окровавленных ватным тампонов. Отличная организация.
По дороге сюда мне пришлось лечь в машине. Отсутствие необходимости суетиться вокруг голого мужчины или вести автомобиль само по себе сильно помогло. Мне действительно стало лучше, и это было отлично, поскольку мне предстояло сегодня предстать перед Жан-Клодом независимо от самочувствия. Интересно, даст ли мне Гретхен ночь отсрочки, раз уж отправила меня в больницу? Вряд ли.
Больше откладывать было нельзя. Пора ехать.
– Пора ехать, Ричард.
Он положил мне руки на плечи, и я не отодвинулась. Он повернул меня лицом к себе – я не сопротивлялась. У него стало очень серьезное лицо.
– Как бы я хотел поехать вместе с тобой!
– Мы это уже проходили.
– Да, я знаю. – Он отвернулся.
Я взяла его за подбородок и повернула к себе.
– Ричард, обещай мне: никакого героизма.
Слишком уж невинный у него был взгляд.
– Не понимаю, о чем ты говоришь.
– Врешь. Ты не можешь ждать снаружи. Тебе придется остаться здесь. Обещай мне.
Он уронил руки и шагнул назад, прислонившись к столу, упираясь ладонями.
– Не могу я, чтобы ты одна ехала!
– Обещай мне, что будешь ждать здесь или у меня. Других вариантов нет, Ричард.
Он старательно отводил глаза. Я подошла к нему и тронула за руку. Она звенела от напряжения. Иномирной энергии не чувствовалось, но она пряталась где-то внутри и ждала.
– Ричард, посмотри на меня.
Он не поднял головы, и волосы его висели между нами, как шторы. Я запустила в них пальцы, ухватила горсть волос возле самой кожи и повернула его голову к себе, как за ручку. Глаза у него были темнее, чем просто карие. Что-то было за этими глазами, чего я не видела до прошлой ночи. Зверь поднимался оттуда, как морское чудовище сквозь темные воды.
Я сильнее сжала ладонь – не так, чтобы было больно, но чтобы привлечь его внимание. Он слегка охнул.
– Если ты, твою мать, начнешь проявлять свое дурацкое самцовое эго и полезешь меня спасать, я погибну! – Я притянула его лицо к себе, сжимая в горсти пряди его волос. – Если ты вмешаешься, это приведет к моей смерти. Ты понял?
Тьма в его глазах хотела сказать “нет”, и видела по его лицу, как он старается одолеть ее.
– Я понял, – сказал он, наконец.
– Ты подождешь меня дома?
Он кивнул и поднял голову, высвобождая волосы из моей руки. Я хотела притянуть его к себе, поцеловать, и мы застыли оба в нерешительности. Он придвинулся, и мы соприкоснулись губами, глядя друг на друга через дюйм расстояния. Глаза его стали бездонными, и я всеми внутренностями ощутила зов его тела, как электрический удар.
Я отдернулась.
– Нет, не сейчас. Я все еще не знаю, какие у меня к тебе чувства.
– Твое тело знает, – ответил он.
– Если бы вожделение все решало, я давно была бы с Жан-Клодом.
Он вздрогнул, как от пощечины.
– Если ты действительно не собираешься больше со мной встречаться, то разговор с Жан-Клодом не нужен. Оно того не стоит.
Было видно, как я его ранила, а этого я как раз и не собиралась делать ни за что. Я положила ладонь ему на руку, на теплую, гладкую, настоящую кожу.
– Если я смогу выкрутиться и не говорить ему, я так и сделаю, но вряд ли Гретхен оставит мне такой выход. Кроме того, Жан-Клод сумеет учуять ложь. Ты сделал мне предложение, я сказала “да”.
– Скажи ему, что ты передумала, Анита. Скажи, почему передумала, – ему это будет приятно. Скажи, что я для тебя недостаточно человек. – Он отодвинулся от моей руки. – Он это с удовольствием проглотит.
Голос у Ричарда был горестный и злой, и горечь в нем была такая твердая, хоть мосты из нее строй. Такого тона я у него никогда не слышала.
Этого я выдержать не могла. Подойдя сзади, я обвила его руками за талию, зарылась лицом ему в спину, прижалась щекой к ложбине между лопаток. Он попытался повернуться, но я сжала крепче, и он застыл неподвижно в моих объятиях. Его руки легли мне на плечи, сперва осторожно, потом прижали их к его туловищу. По спине Ричарда прошла дрожь, из груди вырвался длинный прерывистый выдох.
Я повернула его лицом к себе. На щеках Ричарда блестели слезы. Господи ты Боже мой! Слезы – их я выдерживаю с трудом. Первое мое движение – обещать все что угодно, только перестань плакать.
– Не надо, – сказала я и тронула пальцем слезинку. Она повисла и задрожала на кончике пальца. – Не терзайся, Ричард, пожалуйста, прошу тебя.
– Я не могу снова стать человеком, Анита. – Голос его звучал очень обыденно. Если бы я не видела слез, то даже не подумала бы, что он плачет. – Ради тебя я бы стал им, если бы мог.
– Может быть, я не этого хочу, Ричард. Я не знаю. Дай мне время. Если я не смогу вынести твоей мохнатости, лучше узнать об этом сейчас.
Чувствовала я себя ужасно – злобной и мелочной. А он был великолепен. Я его люблю, он хочет на мне жениться, он преподает естественные науки в старших классах. Любит походы, путешествия, лазание по пещерам. Боже мой, он даже пластинки собирает! Да, и он второй в стае по иерархии. Вервольф альфа. Черт побери все.
– Мне нужно время, Ричард, прости меня, но это так.
Ну и пошло же это прозвучало. Никогда в жизни я не говорила так нерешительно.
Он кивнул, но непохоже было, чтобы я его убедила.
– Может выйти так, что ты мне откажешь, но готова рискнуть жизнью, представ перед Жан-Клодом. Это как-то бессмысленно.
Я вынуждена была согласиться.
– Я должна говорить с ним сегодня. Не хочу я еще одного встречного боя с Гретхен, если этого можно избежать.
Ричард обтер ладони о собственное лицо. Провел ими по волосам.
– Только не дай себя убить.
– Не дам, – сказала я.
– Обещай мне, – попросил он.
Я хотела сказать “обещаю”, но не сказала.
– Я не даю обещаний, которых не могу сдержать.
– А соврать мне в утешение?
Я покачала головой:
– Нет.
Он вздохнул:
