Теперь, сидя на берегу озера, Конрад как никогда ощущал свое одиночество.
В кустах позади раздался слабый писк, заставляя малолетнего Воителя насторожиться.
Волоча за собой меч, Конрад побежал на звук, стремительно раздвинул кусты. Там, сжавшись в комок, жалобно поскуливал малюсенький угул. На вид ему было не больше двух недель. Наверное, отбился от стаи и теперь помирал от голода, будучи не в состоянии еще самостоятельно добывать еду.
Конрад безбоязненно взял маленького зверька на ладони. Даже взрослые угулы в Долине не смели нападать на Гаркина и его воспитанника.
Угуленок доверчиво тыкался носиком в руки Конрада.
— Ты такой же одинокий, как и я, — пробормотал паренек.
В тот же день Конрад улучил время перед вечерней уборкой пещеры, смастерил лук и настрелял в лесу кучу вяхирей, которых скормил малышу. Глядя, как угуленок с завидным аппетитом потрошит птицу, Конрад погладил его по мягкой шерстке и сказал:
— Я назову тебя Пушистиком…
— Юркас!
— Чаво?
— Да не чавокай ты, сколько тебе говорить.
— Слушаю, Учитель.
— А клетку с Пушистиком открыть сможешь?
— Да не могу же, руки очень крепко связаны. Тут смола какая-то на дереве, даже пальцы прилипли.
Клетка с угулом стояла неподалеку, возле кучки наших вещей. Дотянуться до нее не было никакой возможности. А Сбнделл все не появлялся, несмотря на подходящий момент, когда возле нас осталось всего парочка черномазых.
К вечеру, когда у меня уже полностью затекли все конечности, вернулись возбужденные дроу. Впереди почетно шествовала Сабри-Ойя, окруженная эскортом из эбонитовых тел. Темные шагали вприпрыжку, весело переговариваясь своим речитативом.
Ну наконец-то! А то я скоро не смогу пошевелить ни одной из частей тела, не считая языка.
Сабри подошла к Юркасу с намерением развязать парня, когда двое дюжих дроу подхватили ее под руки, скрутили и быстро привязали к дереву.
— Вы, жалкие предатели! — сопротивлялась валькирия.
— Предатели — вы, раз якшаетесь с эльфами светлыми, — спокойно ответила Мать.
Дроу не раз притеснялися ими.
Мы через вас им за все отомстим.
И никому ничего не простим.
Дерево Черное мы удобрЫм.
— Вот уроды загорелые! — бессильно ругался я. — Превращу вас в обезьян, вы у меня бананы до конца мира есть будете!
На дроу мои стенания не произвели должного впечатления. А ведь сам виноват, выпендриться захотел. Ну кто меня тянул за язык с этим эльфийским языком?!
— Что с них взять — Темные, — презрительно сплюнул Конрад.
Нас по одному начали отдирать от деревьев и снова связывали, теперь всех в одну кучу, при этом Юркасу, по приказу Матери, предварительно спутали даже пальцы. Воитель ухитрился головой расквасить носы парочке дроу, за что мы все заработали болезненные тычки тупыми концами копий.
В связке я оказался между Конрадом и Юркасом. Мой ученик головой зарылся между грудей Сабри и, похоже, напрочь потерял чувство реальности.
Связанных одной веревкой нас куда-то погнали.
Два раза мы спотыкались и падали, нас поднимали пинками и заставляли перебирать ногами дальше. Так продолжалось минут двадцать, пока мы не прибыли на место, где решится наша дальнейшая участь.
Казалось, на большой поляне все место занимает он. Исполинский черный ствол уходил ввысь и терялся далеко вверху среди громадной кроны. Нужно было по меньшей мере человек двадцать, чтобы обхватить дерево у самой земли.
Огромные узловатые корни словно удавы выползали из-под земли и на много метров пролегали снаружи, прежде чем снова нырнуть в земные недра. Возникло такое ощущение, что эти отростки замерли в ожидании. Мне даже показалось, что из-под одного из корней торчит обрубленный когтистый палец с зеленой кожей.
У основания колоссальный ствол весь был усеян фосфоресцирующими гроздьями небольших белых грибов.
— Давайте дробилку, церемонию начнем
И жертву корням поскорей принесем! — объявила Мать.
Несколько Темных тут же вкатили на поляну сооружение, от вида которого мне сразу же захотелось сбегать в кусты. Деревянный каркас, между которым расположились две больших плиты с железными зубьями. У основания конструкции размещалась куча рычагов, колесиков и тросов. Явно творение гномьих рук, чтоб им эти руки поотрывало.
Дроу начали с двух сторон вращать ручки, и дробилка с жутким скрежетом заработала зубьями. Темные радостно взвыли свое 'йов-йов' и остриями копий начали нас подталкивать к этому аппарату.
Шкарасам, да они собираются нас перемолоть! Вот что значит 'удобрим дерево'. Не задобрим, как я думал вначале, а именно удобрим. Эти черномазые собирались сделать из нас органическое удобрение!
Страшные зубья все приближались. Воитель скрипел зубами и вздувал мышцы на руках и ногах, стараясь освободиться, но все без толку — вязать дроу умели, и веревки у них оказались чрезвычайно прочными.
— Прощай, Конрад! — я положил ему голову на плечо. — Мы не всегда ладили, но я старался к тебе хорошо относиться. Прости, если что не так.
— Прощай, маг, — просто сказал Конрад.
Нужно было еще сказать что-то Юркасу, но парень ничего вокруг не замечал, прижатый к груди воительницы. Чтож, не стану его отвлекать, пусть его последние впечатления от жизни будут приятными.
Неужели это конец? Вот так бездарно погибнуть, превратившись в удобрение, пусть даже для Священного Черного Дерева. Нет, не хочу так!
Глядя на приближающиеся зубья, я сжался и закрыл глаза.
Внезапно щелканье железных штырей прекратилось. И мы тоже перестали двигаться.
Вокруг раздавалось лишь возбужденное 'йов-йов'.
Я открыл глаза и обнаружил, что на поляне появилось нечто, перепугав застывших в предвкушении нашей смерти дроу. Как вы думаете, что именно? Да-да, абсолютно верно.
Рояль!
Увидев блестящее полированное ЧЕРНОЕ чудо на трех ножках, соткавшееся прямо из воздуха, все Темные, как один, бухнулись на колени и склонили головы.
Следовало немедля использовать ситуацию.
— Это дар Темного бога за наше освобождение! — воскликнул я. — Если вы сейчас же не отпустите нас, то он разгневается и молнией сожжет нафиг ваше Черное Дерево!
Мать первая подняла голову. На нее вопросительно смотрели все дроу, ожидая решения. Собравшись с мыслями, Темная медленно встала на ноги и кивнула. Падшие эльфы со всех ног бросились нас развязывать.
Пару минут после избавления от веревок я растирал затекшие руки и приседал, разгоняя кровь по телу.
— Так то лучше, — сказал я, подходя к роялю.
