родственница из числа дворовой челяди, не доставляет лишних хлопот и рьяно помогает избавиться от большинства садистских замашек, за что ей низкий поклон и вечная благодарность. Теперь я человек не только с любимой девушкой, но и дома. И мы действительно пьем чай, обсуждаем прошедший выпуск пятичасовых новостей, кривим носы от рекламы и едва ли не готовим ботинки для совместной пешей прогулки. Прав был великий Гёте, когда сказал: 'Где глупость — образец, там разум — безумие'.
Единственное огорчение случилось, когда в кармане брюк очнулся мобильный с высветившимся посреди экрана номером Лео. Извинившись перед дамами, я вышел в коридор, обоюдоострыми щипцами вытянул из себя вежливое приветствие без капли желчи и с интересом выслушал занятную информацию о предполагаемом месте встречи. Все та же северная часть города, заброшенный металлургический цех и негодяй, ворвавшийся в дом малышки, на закуску, так сказать.
В миг, когда в ухо понеслись частые гудки, передо мной встал непосильный выбор: остаться с Астрид и продолжить вилять купированным хвостом для сглаживания заострившихся углов или принять приглашение вампира и присоединиться к расправе над нежизнеспособной тварью, к которой у меня имелся внушительный список претензий физического характера. Благо, девочка почувствовала неладное и лично решила разобраться с моим долгим отсутствием, поэтому выскользнула из кухни и ласково прильнула ко мне из-за спины.
— Тебе надо уехать, — проницательно подметила малышка, не нуждающаяся в зрительном контакте. — Надеюсь, не слишком надолго?
— Всего пара часов, — как можно более мягко ответил я, медленно оборачиваясь. — Отвезти тебя домой? Или сумеешь дождаться меня здесь, а после прогуляемся под звездами?
— Ох и подлиза же ты, Майнер! — звонко расхохоталась она над моим неумением маскировать отчаянные извинения. — В поместье я пока не поеду. Хочу кое-что прибрать за вами, мистер. И на будущее знай, можешь громить хоть всю квартиру, но спальню не тронь. Она дорога мне, как память об ушедшей молодости!
— Слушаюсь и повинуюсь, — благочестиво согнулся я в издевательском поклоне, шутливо лобызая прелестные ручки с чуть подрагивающими пальчиками, и поднялся выше для более раскованных ласк. — Только не вздумай ничего трогать, я сам разберусь с этим безобразием, — нарочно прервал я поцелуй на самом захватывающем моменте, истосковавшись по выразительному гневу мисс Уоррен.
— Кто в доме хозяйка, а? — устрашающе уперла она кулачки в бока, демонстрируя во всей красе властную натуру. — То-то же, негодный вампир! Так что разберемся без сопливых, где нам и что трогать. Кстати, Трейси мне понравилась, но не мог бы ты выпроводить ее на часик-другой, когда вернешься?
Ничем не прикрытый намек, да еще произнесенный с приглушенными интонациями и весьма однозначными проблесками пламени в глазах, живо образовал тугой узел внизу живота и побудил вернуться к ознакомлению со сладкими губами. В итоге после двадцати минут слепых блужданий по коридору в обнимку с разгоряченной девицей в поисках второй спальни у меня сложилось странное впечатление затянувшегося прощания перед чем-то неотвратимым. Слабые попытки внутреннего голоса вынудить меня подчиниться иступленному желанию, наплевав на поездку, я без колебаний заглушил, выудил загребущие ладони из-под ее футболки, наспех застегнул податливые шаловливым пальчикам верхние пуговки на рубашке и трижды повторил столь значимую для Астрид фразу: 'Я люблю тебя, моя девочка!', прежде чем выместись вон из квартиры.
'Из пункта А в пункт В прибыл Кадиллак, притом добирался он туда не положенные четверть часа, а целых тридцать минут. Вопрос: что послужило причиной столь вымученной расторопности водителя?', - предельно простая задачка, при решении которой стоит основываться в первую очередь на моем внутреннем состоянии. Вымуштрованное чутье всю дорогу твердило мне отказаться от участия в казни зарвавшегося смертника, поэтому потребовался лишний круг по заброшенным улочкам старой части города, дабы воссоздать уравновешенную линию поведения с Лео. Нам ведь потребуется предельно честный разговор, что, учитывая отсутствие самообладания и повышенную вспыльчивость, будет не так-то просто устроить.
Итак, отбрасываем неугодные сомнения и душевные разочарования. Состряпанные в мое отсутствие треугольники удостоятся плеяды внимания чуть позже, впереди меня ждет уморительное развлечение и десять пинт смердящей крови истинного мерзавца.
Я бросил машину в том же неприметном тупике, что и в ночь вызволения Астрид, скинул с себя куртку, боясь испачкать дорогостоящую вещицу, и по пути к давно остановившему свою работу металлургическому цеху вдоволь насладился дивной красотой мертвых пейзажей. Разруха, опустошение и забвение тянулись здесь от одного здания к другому, петляя меж поросших кустарниками закоулков, каждый шаг отдавался от разваливающихся стен губительным эхом, а умеренные вдохи чудились злостными нарушителями редкой для нашей суетной жизни тишины.
Но вот показалась заветная дверь, и чрезмерная поэтичность в восприятии удалилась восвояси. Первым делом я оказался в некоем подобие раздевалки, затем ступил на бетонную лестницу с отваливающимися железными перилами, пересек вытянутый в длину холл с выбитыми стеклами, по которому вольготно разгуливал сквозняк, и приметил тоненький лучик света карманного фонарика, блуждающий среди груды строительного мусора. Поравнявшись с его источником, я замер и недоуменно уставился на вампира, забавляющимся с 'карандашом'.
— Салам, брат, — хмуро вскинул он сжатую в кулак ладонь, выражая сим варварским жестом скупое приветствие. — Как прошла встреча двух полоумных влюбленных?
— Твоими молитвами, — изящно увернулся я от преждевременного обсуждения. — Где кролик, которого предстоит разделать?
— Скулит по отрезанным лапкам, — виртуозно поддержал игру парень, указывая мне взглядом на неприметный в густом мраке проем. — Я купировал ему несколько пальцев на правой руке, уж больно не терпелось отплатить за одну низость.
— Тогда приступим к основным пыткам, — заранее выпустил я на волю томящуюся взаперти кровожадность, мрачно потирая зудящие ладони, и перешагнул порог выбранной приятелем комнаты. Лео поднялся с расшатанного стула и последовал за мной.
Начиная свою военную карьеру переводчиком в допросах пленных немецких солдат, я не раз бывал в схожих декорациях, но лишь сегодня почувствовал разливающееся по жилам удовлетворение. Эргономичная керосиновая лампа, предусмотрительно зажженная вампиром, вытолкнула из кромешной тьмы безвольно болтающееся тело, обнаженное до пояса. Обе руки стянуты у запястий толстым кожаным ремнем и подцеплены на вопиюще острый крюк, торчащий на одной из несущих балок, коими испещрен низко нависающий над головой потолок. Голова с сальными, слипшимися волосами опрокинута на грудь, носки босых ступней едва дотягиваются до пола. Отморозок явно пребывал в бесславной стадии затяжного обморока, что не устраивало ни меня, ни дражайшего дружка, схватившего стоявшее поодаль ведро с водой. С криком разъяренного индийского слона: 'Проснись, красавица!', он резко опрокинул его содержимое на атлетического склада фигуру и с умилением стал всматриваться в тщедушные попытки нашей жертвы проанализировать обстановку.
— Что вам нужно? — вероятно, этот вопрос задавался им неоднократно, но вразумительного объяснения так и не удостоился. Посему ситуацию вызвался исправлять я.
— Думаю, ты и сам очень скоро поймешь, — вкрадчиво зашептал я, бесшумно появляясь у приговоренного из-за спины. — А пока соблюдем формальности. Имя, возраст, вероисповедание и причастность к громким преступлениям?
Лео громко заржал и ненадолго вымелся из комнаты, чтобы вернуться обратно с двумя колченогими табуретками, очевидно, с целью обустроить зрительный зал. Я тем временем выслушал абсолютно неправдоподобный ответ и лично озаботился получением нужных сведений, пошарив в заднем кармане джинсов отпетого негодяя. Бумажник — вот тот кладезь информации, что достоин моего придирчивого внимания.
— Полное имя Линкольн Агастус Хавьер, — с глумливыми интонациями зачитал я, сверяясь с водительским удостоверением. — Возраст двадцать девять лет, гражданство американское, судя по всему холост. Подданный штата Нью-Йорк, но родился в Массачусетсе. Фух, скукота какая, — с театральным зевком отбросил я кошель напарнику, детально принимаясь за изучение внешности подонка.
