В поисках ответа на сей каверзный вопрос, я разлепила усталые веки, с удивлением обнаружила себя лежащей на кровати, отметила столь необходимую во всех случаях жизни близость любимого мужчины и совестливо признала очевидную правоту. Я и впрямь рыдала, притом со знанием дела, от души поливая соленой жидкостью подставленное плечо. От счастья или же переизбытка эмоции, точную причину сейчас обозначить не выходило. Я все еще дрожала под действием неизгладимых впечатлений.
— Великолепно, Джей, — бессвязно забормотала я, вжимаясь в него всем телом, — просто превосходно! Дай мне немного придти в себя, уж слишком сложно говорить.
Вместо согласия парень натянул на нас обоих одеяло, подложил себе под голову вторую подушку и терпеливо принялся ждать моего триумфального возвращения из райских кущ, тихо мурча под нос заразительно бодрую мелодию.
В конечном счете очевидная одеревенелость мышц поработила тело, и до полудня ни один из нас не посмел подняться с кровати. Долгие дни вынужденной разлуки давали о себе знать путем неумолимой жажды по пустым разговорам, переизбытку нежности во взглядах и близости. Такой, чтобы надрывно бьющееся сердце лишь увеличивало ритм, терзая своей пульсацией острый вампирский слух. Заразительно громкий смех, подтрунивания друг над другом, хаотичные чмоки, шорох простыней и шутливая схватка за право обладания подушкой выветрили из головы малейшие упоминания о суетливых страхах. Я забыла о важном школьном тестировании и гнусном ультиматуме Северина, целиком отдаваясь власти неутомимого мечтателя. А Джей и правда лучился изнутри романтизмом, когда вслух рассказывал о своих планах касательно моего отъезда в колледж. Небольшой уютный домик, расположенный на огромном участке, густо засаженном деревьями. На заднем дворе должно найтись место для беседки, где каждое утро будут проходить скромные чаепития под умиротворенное чириканье птиц.
— И ты, любовь моя, — вдохновенно несся он по волнам слащавых фантазий. — С растрепанными волосами, заспанным личиком и широкой улыбкой, облаченная в мягкую пижаму, потягиваешь кофе. Солнце назойливо лезет в глаза, ослепляя чрезмерно яркими лучами, заставляет опустить веки…опускай! — внезапно впился парень зубами в мочку моего ушка, сопровождая свою команду показным гортанным рычанием. Не желая огорчать негодника категоричным отказом, я демонстративно подчинилась. — Тебе тепло. Горячая жидкость согревает изнутри, проходя по пищеводу. Сначала здесь, — жаркая ладонь коснулась впадинки над ключицей, — потом здесь, — спустилась ниже, заскользив вдоль ложбинки между грудями. Помимо воли я крепче зажмурилась и задержала дыхание. — Затем спускается ниже, — кружащее движение по поверхности живота. — А перед закрытыми глазами тем временем загораются и гаснут цветные круги. Оранжевый, — я едва не вскрикнула от неожиданности, вполне отчетливо узрев перед собой мерцающую вспышку названного оттенка, но поняла, что вызвана она не магической силой действия ласкающего голоса, а легким касанием раскаленных губ к веку, и спешно расслабилась. — Красный, фиолетовый и, наконец, аппетитный желтый. Ты улыбаешься, — совершено верно, — и я это вижу, потому что больше всего на свете люблю тебя счастливую. Мне нравится та крохотная ямочка на щеке, — Майнер приложил к ней подушечку пальца, — и приподнятые уголки губ, и едва заметные морщинки на носу. И, да, черт возьми, твой смех я просто обожаю! — рвущийся изнутри хохот, казалось, невозможно было остановить ничем, однако вампиру удалось совладать и с ним, притом с неоспоримым изяществом. Всего один вопрос, произнесенный с нехарактерной для нашего ребячества серьезностью, и сказочное волшебство улетучилось бесследно. — Астрид Элизабет Уоррен, согласна ли ты выйти за меня замуж?
Если бы мне довелось лежать на краю, то разумным ответом послужил бы протяжный бум от немедленного падения на пол. А так, с честью избавившись от последствий наваждения, я разлепила веки, подтянулась ближе к изголовью, бесславно разинула рот и тут же его захлопнула, притом с отвратительным по звучанию клацаньем челюстей. Все мое внимание оказалось уделено сосредоточенному лицу и глазам, на глубине которых не нашлось места ни фальши, ни насмешкам, ни любым другим малоприятным проявлениям. Напротив, Джей держался очень уверенно, несколько нагло, как и подобает его излишне эгоцентричной натуре, и нахраписто. Но волнение, таящееся во взгляде, предательски выдавало его истинное отношение к ситуации. Мой отказ будет убийственным.
— Ты шутишь, — неумело принялась я выдавать желаемое за действительное.
— Ничуть, моя девочка, — вопреки мерному журчанию голоса, нахмурился мужчина. — Я люблю тебя, по-настоящему. Душой и сердцем. Именно с тобой хотел бы встретить старость, будь я обычным человеком. Давай на секунду представим, что тебя со мной нет. Знаешь, что я чувствую? Пустоту, как бы банально это не прозвучало. У большинства из нас нет самого главного: смысла жизни. А я его нашел, и терять не собираюсь.
По мере разговора мы незаметно для самих себя сели, крепко уцепившись за руки, и на долгие минуты погрузились в тягостное молчание. Для парня оно наполнилось ожиданием, для меня — дотошным взвешиванием всех 'за' и 'против'. К слову, причину для отказа я нашла лишь одну. Родители. Остальные не устояли под натиском многочисленных плюсов, ведь Джей для меня всё. Он — воплощение целого мира, моя родная вселенная, мой спасительный островок посреди необъятного океана суровой реальности. Я давно принадлежу ему, с того памятного дня, когда обнаружила в своей спальне загадочного незнакомца, рассматривающего зеркало. Выходит, супружество для нас формальность, светский ритуал подмены фамилий. Хм, Астрид Майнер? Во всяком случае, не так ужасно, как Астрид Элизабет фон Видрич-Габсбург, герцогиня австрийская.
— Я согласна, — с некоим вызовом высказалась я, намереваясь на следующем выдохе оповестить вампира о внушительном списке условий. Впрочем, договорить мне так и не удалось. Ни сейчас, когда вокруг творилось нечто невообразимое, ни спустя полчаса.
Верджил, по всей видимости, капитально обезумел от радости и опьянел от восторга. Более разумного объяснения его дальнейшим поступкам я просто не находила. Издав боевой клич индейца из племени Томагавков, что славились ярым сумасшествием, он мгновенно подхватил меня на руки, опасливо покачиваясь из стороны в сторону на прогибающемся матрасе, выпрямился, словно буйный ребенок, немного поскакал на месте, щедро осыпал жаркими поцелуями мое снисходительно улыбающееся лицо и вприпрыжку помчался в ванную, очевидно, студить ледяными струями воды голову.
Перспектива совместного душа слегка смутила мое, пока что, трезвое сознание, с чем без усилий справились мыльные руки, с их хваленой нежностью и вящим любопытством. Сил на сопротивление попросту не осталось, а посему я дипломатично сдалась и, прижавшись спиной к влажной груди, позволила изводить себя уже знакомыми методами. Джей никуда не спешил, поэтапно превращая свою девушку в подобие снеговика из облаков густой белой пены. Правда, полюбоваться результатом я ему не дала, завладев не только флаконом с гелем, но и окрыляющими лаврами превосходства.
Пожалуй, термин 'естественная красота' отныне будет восприниматься мной чересчур буквально. Гладить это изысканное творение всевышнего, заменять капли воды на литых мускулах воздушными комьями взбитой пены, ловить взглядом сытые улыбки откормленного кота и дышать через раз при возникновении необходимости спускать ладони все ниже и ниже. Если бы не успокаивающее тепло массажных струй, я наверняка не дожила до того момента, когда почувствовала его в себе. Благо, промежуток от неистового поцелуя до агрессивного слияния в неразрывное целое оказался небольшим. Майнер не дал мне даже опомниться, как подкинул вверх, до боли сдавливая в чудовищно сильных объятиях ребра, переплел у себя за спиной мои ступни, сложил заранее слабеющие руки на мощные плечи и аккуратно прислонил к выложенной кафелем стене.
— Не закрывай глаза, — негромко попросил он, бережно погружая в меня обжигающе горячую плоть. — Хочу видеть, как меняется их цвет.
Я сочла своим долгом осуществить эту маленькую прихоть и взамен потянулась губами к любимому лицу, желая очертить поцелуями каждую незначительную линию, будь то скулы, брови или же подбородок. Джей двигался осторожно, медленно, словно смакуя последствия своей неспешности и мои сдерживаемые стоны, к которым слишком быстро потерял интерес. С той секунды я потеряла ориентацию в пространстве, отчетливо осознавая лишь одну вещь: разрастающийся внутри огненный шар удовольствия вот-вот разорвется на куски, после чего мои пальцы непременно поранят заботливо предоставленные плечи. Остальное ушло на двадцатый план, первостепенную важность имели только его действия, его требовательные руки, держащие мои бедра, его ритмичные толчки, стягивающие мои внутренние мышцы в узлы, его предупреждающий взгляд оголодавшего хищника, поедающий мою шею, его кровоточащие от нечаянного укуса губы и частое дыхание. В какой-то момент я обратила внимание на небольшой
