соответственно), убогая по нынешним меркам кухня, нечто вроде кабинета, разместившееся на двухметровом клочке с компьютерным столом, стоящим впритык к окну, и смехотворное подобие гостиной с обрубленным диваном и ловко втиснутым в узкое пространство креслом. Не бог весть какие изыски, однако владельца апартаментов теснота вполне устраивала. Иначе зачем, просветите
_______________________
*Йоулупукки — 'Санта-Клаус' по-фински (прим. автора).
меня, пожалуйста, ему вдруг понадобилось водворять по центру основной залы искусственную, хм, ель? Да-да, ту самую вечно-зеленую лесную красавицу, верхушкой подпирающую потолок. А увешивать размашистые ветви шарами, фигурками зверей, фальшивыми конфетами в блестящих обертках, мишурой и гирляндой, наконец? Неясно и предназначение пушистых комьев ваты, коими осыпана пластиковая крестовина ненастоящего дерева. Точнее посыл мне вполне понятен, из колеи выбивает знание календаря. У нас вообще-то закат октября, а не декабря…
Реальность подверглась нападкам сомнений после беглого осмотра раскладного столика, на котором гордо рдела гора причудливо растянутых шерстяных носков для подарков. Саму столешницу закрывал раскатанный лист ватмана с неоконченным рисунком из натуралистичного очага. Тщательно прорисованные поленья на холсте соседствовали с грубыми карандашными эскизами, в то время как 'живые' язычки пламени яро требовали довести макет до ума путем применения более густых красок. Чуть левее на стене обнаружилась натянутая меж двух неаккуратно вбитых гвоздей леска. К ней прилагалась и тройка забавных прищепок в виде оленят с едва проклюнувшимися рожками.
Было отчего онеметь. Я, конечно, всякое мог предположить…
— Рождество? — недоверчиво уточнил я, машинально подпуская Лео к холодильнику. О близком присутствии Астрид я от удивления ненадолго позабыл, однако ее молящий шепот моментально расставил приоритеты в армейском порядке.
— Нет, монсеньор, пока что сочельник, — неохотно поставил меня вампир перед фактом, зубами вскрывая прихваченную с дверцы рефрижератора коробку с неизвестным содержимым. Сок или молоко, как подумалось мне. — День Благодарения мы отпраздновали за ленчем, верно, лапуся?
Обиженные бурчания недовольного моим неправильным появлением парня несколько притупили восприятие лихорадочных сведений малышки, с бесовской скоростью поступающие в мой одеревеневший мозг, однако часть ее свистящей тирады я все же уловил.
— Джей, любимый мой, прости меня, если сможешь. Я знаю, что виновата перед тобой, знаю и помню, помню почти всё…в мельчайших деталях. Как резала тебя, как соглашалась убить, как подставила Лео. И теперь он, — в этом месте я распознал погребающую к нам на огонек истерику и постарался усмирить бедную девочку, когда она в ответ протестующее сдавила мою талию коленями и добавила пылкости словам. — Он умирает из-за меня. Поэтому прошу, сделай хоть что-нибудь, Джей! Ты сумеешь, я уверена! Видит Бог, я крепилась изо всех сил, я веселилась ради него, но больше не в состоянии. Если… если только это произойдет…я не вынесу!
Впопыхах девушка, кажется, успела бросить туманный вопрос о самочувствии родителей, после чего в скулящий монолог вмешался крайне пренебрежительный возглас Лео.
— До самого пояса благодарен вам за поганое настроение, — лениво потянул он жидкость из пакета, — но нельзя ли вертать ситуацию обратно? Ты помнишь еще наш уговор, котик? Надувать сопливые пузыри ноздрями будите опосля, а пока всем слушать мою команду. Вердж, жгучий ты мой Отелло, дуй в ванную смывать с себя вонь всех сточных канав города! Астрид, развратная ты моя Дездемона, живо дорисовывать камин. Рождество вот-вот наступит, а у нас носки не развешаны и гирлянда барахлит. Или вы всерьез считаете Санту эдаким наивным вымыслом? Епсель, да отлипните вы друг от друга хоть на секунду, я вообще-то есть пытаюсь! Глухие в строю имеются? — агрессивно подбоченился капитан нашего лихого судна абсурда, дожидаясь шевеления в рядах матросов.
Астрид повиновалась первой. Слезла с меня, тыльными сторонами ладоней утерла со щек пятнистые разводы от потекшей краски (ее очаровательное личико тоже оказалось загримированным: радужные дуги на лбу спускались к переносице, где трансформировались в детально прорисованную цветочную полянку; зеленые мазки позиционировали траву, красные складывались в земляничную полянку на губах, белые олицетворяли счастливо скачущих по сказочным просторам зайцев) и безропотно вернулась к прерванному процессу. Я в замешательстве потоптался на месте и шагнул к Лео, желая призвать его к ответу. Однако тот и не подумал обратить на меня свое поистине драгоценное внимание. Просто указал рукой на притворенную дверь уборной и демонстративно отвернулся.
Несолоно хлебавши, я присел на бортик ванной, расшнуровал будто въевшуюся в ступни обувь, скинул одежду на пол и залез под колющие струи идущей под отличным набором воды из душа. Тонизирующий контраст температур помог мне привести себя в чувство. Клубы пара прочистили сознание. Одноразовые бритвенные принадлежности уменьшили ощущение бесконечной гадливости, а свежая рубашка и тренировочные штаны, любезно предложенные приятелем, как-то по-особенному сказались на присутствии духа. В нарядную гостиную я входил уже совсем другим человеком.
К тому моменту приготовления к Рождеству подошли к концу. Треть стены гостиной закрывал искусно выполненный плакат, иллюстрирующий каминный очаг. Вдоль него растянулась шеренга вязанных носков с надписями: 'Пусик Лео', 'Милашка Рид' и 'Злыдень Джей'. Пока что пустующих, на мой взгляд. Карандаши, маркеры, краски и кисти небрежно свалены в кучу у боковой спинки дивана. Отрадно спевшийся дуэт за время моего отсутствия умудрился не только вернуть атмосфере густой аромат веселья, но и накрыть стол, и даже переодеться, если посчитать за сие действие натянутые на лоб остроконечные красные шапочки с белыми попонами. Этим же непотребством украсили и мою макушку, после чего за обе руки потянули в трапезную.
— Оркестр, врежьте марш! — лихо мотнул вампир бестолковой головой, принимая на себя роль тамады, когда все расселись по местам. Я неловко пристроился на полу у дивана рядом с неестественно сияющей счастьем Астрид, Лео с кряхтением провалился в кресло, чтобы через миг подскочить на ноги с клоунской речевкой. Негромко заиграла музыка. Погас свет. Зажглись сотни маленьких лампочек на елке, отчего по комнате быстро разлетелись всевозможные цветные блики, оседающие на краях фужеров, ободках тарелок и зубьях вилок. Тем же радужным пламенем загорелись глаза девушки. — Сестра, стакан водки и барбариску! — продолжал посмеиваться парень, умело скрывая за хохмами свое истинное настроение. Мне достаточно было слышать его голос, что понять, с какой подлинно мужской самоотверженностью он борется сейчас с собой. — По традиции полагается говорить что-то об уходящем году, так вот, — он вынул из ведерка со льдом запотевшую бутылку шампанского, с прижимистым хлопком сорвал с нее пробку и призывным взмахом ладони заставил нас выпрямиться с вытянутыми бокалами наизготовку. — Если честно, поганый был год, как и четыре предыдущих, что я прожил здесь. Эта история с Айрис, злополучное обретение папочки… Ну да не хватало еще всяких козявок обсуждать, я хотел сказать о другом. Знаете поверье о полосатой жизни? Черные линии сменяют белые и так далее. По счастливой случайности, темных полос накопилось у меня немного, а светлые сейчас рядом. Не знаю, Вердж, простил ли ты меня или по-прежнему точишь зубы, но я все-таки скажу то, что думаю. На самом деле неважно, друзья мы или враги, братья или извечные соперники. Важно, что мы чувствуем теперь по отношению друг к другу…короче, твое здоровье, старичуля, — отсалютовал мне Лео, одним глотком осушивший свой бокал. Я поддался заразительному примеру и от души пожалел о том, что внутри всего лишь игристое вино, неспособно растопить ледяной ком горечи, поселившийся в горле. Моя малышка с опозданием прижала фужер к дрожащим губам и под звук клацанья зубов о стекляшку залпом влила в себя шампанское. Перед произнесением следующего тоста Лео выдержал неловкую паузу, добился наконец твердости в голосе, разлил оставшееся спиртное и восторженно повернулся всем корпусом к девушке. — Главное приобретение этого года, да и всей жизни, пожалуй. Габсбург, зачехли ушки на пару минут. Не хочу будить в тебе зверя, — неотрывно наблюдая за пируэтами мечущегося взгляда Астрид, попросил наглец. Я для храбрости промочил горло и опустился на пол, в показном порядке сжимая голову руками. — Ты в курсе моих чувств, пупсик. Я впервые полюбил кого-то больше себя самого и хоть не получил никакой взаимности… — дальше я слушать не стал, полностью удовлетворившись последними словами, однако на своего птенчика нет-нет да поглядывал, с болью на сердце провожая нескончаемую цепочку крупных слезинок. Капли влаги стекали по проторенным дорожкам на щеках, щекотали губы и срывались с подбородка вниз, падая в дрожащий омут золотой жидкости с пузырьками. — …Помни это, лапочка. Никогда не забывай, — назидательно воскликнул
