Жан-Клод слегка кивнул и посмотрел на нас.
— Огюстин предпочитает женщин мужчинам, но надо быть очень, очень гетеросексуальным, чтобы не заметить красоту этих двоих. В его защиту могу сказать, что вы действительно упали к нему на колени. Он повел себя восхитительно. В нашем собственном поцелуе есть вампиры, которые не проявили бы подобной сдержанности. Он нанес весьма малозаметное оскорбление, которое вы восприняли как огромное. Мы с Анитой не бросились наперебой признаваться ему в любви, и это его раздражает. Озадачивает. А потом вы, двое животных, что в его глазах куда ниже вампира, тоже его оскорбляете. Но, думаю, это еще не все. — Он посмотрел на Огги. — Дело в том, думаю, что Натэниел воспользовался своим единственным даром, чтобы защитить Мику. Это вызвало старые воспоминания, Огюстин? Неприятные?
Он наклонился в сторону Огги.
Тот резко встал, не глядя на Жан-Клода.
— Мои воспоминания — они мои. — Тут он понял, что сказал, и добавил с горьким смешком: — Пока что по крайней мере, пока она не прикажет иного.
«Она» — это была не я.
Жан-Клод лег на диван, раскинув волосы по подлокотнику, руку небрежно забросив за голову, другую положив на живот. Босая нога спустилась на ковер, другую он согнул, прислонив колено к белой спинке дивана. Призывный был вид, и он это знал. Но главным шоу здесь был взгляд, которым смотрел на него Огги. С настоящей мукой в глазах, так что мне больно было это видеть.
— Ты дал мне еще раз ощутить вкус рая, а теперь я снова в чистилище. Ты и она, — он показал на меня, — можете по своему капризу дать мне рай и по своему желанию бросить в ад. — Он закрыл глаза, лицо его исказилось болью. — Я тебя помню добрее, Жан-Клод. Я помню, что ты был моим другом.
— Друзья не используют друг против друга свою силу. Ты же намеренно пробудил
Огги открыл глаза, посмотрел на Жан-Клода.
— Не понял, что ты хочешь этим сказать.
— Спроси нашего Натэниела, как он завоевал ее сердце.
— Я вижу его тело и знаю, как он это сделал.
— Ты ничего не видишь и ничего не знаешь, — сказал Жан-Клод. —
— Ты назвал его «моя киска» — и говоришь, что я в нем ошибся?
Натэниел чуть сильнее прильнул к руке, которую я положила ему на голую спину.
— Я ее не заманил как шлюха, — сказал он.
— Но пытался, — уверенно возразил Огюстин.
Натэниел кивнул:
— Я хотел, чтобы она захотела меня. Другого способа я не знал.
— И у тебя получилось.
Натэниел оглянулся на меня с улыбкой, потом повернулся обратно к Огюстину:
— Нет, не получилось.
Огги показал на нас на всех:
— А я вижу, что получилось.
— Когда я понял, что надо перестать быть с ней шлюхой, и научился ее любить.
— Научился ее любить — у тебя это звучит будто ты курс прошел и диплом получил. Любить — это значит просто любить.
Натэниел рассмеялся, Жан-Клод издал такой звук, как будто подавил смех. Я оглянулась на Мику.
— Ты тоже будешь смеяться?
Мика покачал головой:
— Я понимаю, что не надо.
Но на его губах показалась тень улыбки.
Я нахмурилась на них на всех:
— Ладно, ладно, хохочите.
— Я тоже не понял шутки, — сказал Огюстин.
— Еще поймешь, — ответил Мика, и это прозвучало как угроза.
— Что, действительно так тяжело тем, кто со мной встречается?
Тут заржала Клодия и кто-то еще из телохранителей. Чертовски я тут всех забавляю.
Глава сороковая
— Расскажите и мне, я тоже посмеюсь, — раздался голос Тревиса из дальнего коридора.
Лицо его перекосилось от боли. Ноэль шел сзади, будто готовый подхватить его, если друг споткнется. Оба они еще казались слишком молодыми даже для водительских прав. Это из-за возраста Джозеф выбрал их мне на питание или по какой-то иной причине? То есть бывают покорные, а бывает пушечное мясо. Все, кого он предложил мне на выбор, даже накачанные спортсмены, — от всех было ощущение нового автомобиля, который еще даже вокруг квартала как следует не погоняли. Должна быть причина, почему он предлагает мне ягнят, когда мне нужны львы.
— Почему ты не перекинулся? — спросил Мика.
Он уже шел к ним через гостиную, проходил мимо Огги. Вампир протянул руку, пытаясь его ухватить, но Мика уклонился так быстро, что я даже не увидела, как вампир пытался его схватить и промахнулся, — я видела только, как он протянул руку, а Мики на том месте, куда он тянулся, уже не было. Так быстро, что будто по волшебству. Мика подошел к львам-оборотням и тихо с ними заговорил, не замечая вампира.
Огги разозлился, но еще что-то было в его голосе, почти страдание, когда он произнес:
— Теперь я понял, Жан-Клод.
— Мика не любит, когда его лапают, а больше здесь понимать было нечего, — ответил Жан-Клод милейшим голосом, все в той же картинной позе. — Ты завидуешь моим котам, Огюстин?
— Ничему я не завидую.
И даже я ощутила, что это ложь.
Мика повел львов к двойному креслу, остановился с запасом так, чтобы до него было не дотянуться, и посмотрел на Огги.
— Огюстин, я действительно не люблю этих игр. Сейчас я только хочу, чтобы Тревис мог сесть.
— Будь ты на моей территории, я бы преподал тебе урок, объяснил бы, кто ты, но ты не мой кот. Садись, я не буду к тебе приставать.
Мика обошел вампира по широкой дуге, но спиной все же повернулся. Глаза его метнулись ко мне, и я поняла, что он доверяет моей реакции — известить его, если Огги что вздумает. Я кивнула — типа, о’кей. Мика отвел двух молодых львов к двойному креслу.
— Мелочные игры тебе не к лицу, Огюстин. Ты мастер сильной территории. Можешь завести себе коллекцию любовников не хуже моей.
Он постарался создать впечатление, что все мы — его любовники, а мы не стали это обсуждать. Я его любовница действительно, а из мужчин никого не волновали слухи.
— Я не просто мастер города Чикаго, Жан-Клод, я еще и глава мафии. Мафия позволяет иметь жену и детей, любовницу, проституток, но ничего сверх.
Жан-Клод продолжал позировать на диване.
— Ты не мог бы допустить, чтобы кто-нибудь увидел, как ты вот так на меня смотришь.
Огги кивнул:
— Будь ты шлюхой мужского пола, мне пришлось бы убить тебя, если бы увидели, что я так на тебя смотрю.
— Но сейчас твои соперники тебя не видят. Можешь смотреть на меня, как тебе хочется.
