что они слишком доминантны для наших целей, но формально, так как ни один из них не был зверем зова Огги, Октавий превосходил их по рангу.
Будто прочитав мысли по моему лицу, Октавий сказал:
— Приветствуйте сперва их, миз Блейк, и посмотрим, что вы думаете об этом выборе. Я тоже думаю, что мы зря тратим время.
В голосе было то же темное изящество, что и в облике.
— Спасибо, — кивнула я, хотя мне не понравилось, что Октавий так легко читает мои мысли.
Я обошла диван в сопровождении Мики и Натэниела, а по обеим сторонам от нас шли Грэхем и Клодия. Вряд ли кому-либо из наших охранников львы-оборотни понравились больше, чем мне.
— У вас имена есть, ребята?
Куки-Монстр мне улыбнулся, сверкнув глазами. И почему мне вдруг подумалось, что именно так он улыбается, выпуская кому-нибудь кишки?
— Хэвен меня зовут. Хэвен.
Я вежливо кивнула и повернулась к брюнету:
— А тебя зовут?..
— Пирс.
— У вас только по одному имени, мальчики? Как у Мадонны?
Пирс нахмурился, а Хэвен рассмеялся — вполне нормальный смех: закинул голову назад и засмеялся от души. Если бы у меня еще при этом по шее мурашки не ползли, я бы улыбнулась.
Огги подошел скользящей походкой, положил руку на каждого из телохранителей. У них лица напряглись — не дернулись, но это было заметно. Что же он сделал, когда так легко-легко коснулся каждого из них?
А он улыбнулся такой довольной-довольной улыбкой, от которой глаза наполнились светом.
— Мои львы, Анита, как вампиры: они имеют право, если захотят, иметь среди нас только имя. У Пирса и Хэвена фамилии есть, но я думаю, они не хотели бы их открывать, пока не будут знать, останутся ли здесь.
— Что? Ты думаешь, я не могу их прогнать через компьютер и проверить, не зная настоящих имен?
— Если тебя волнует их криминальное прошлое, позволь мне унять твои страхи. Оно у них есть, у обоих.
Все это заехало куда-то не туда. Здесь были наши друзья, а у меня уже такое было чувство, будто меня сбросили в глубокий конец бассейна.
И передо мной мелькнула сцена драки. Ашер и Жан-Клод пытались удержать Менг Дье — тут же вспомнилось, как только что выносили Банни. Если ты не хочешь травмировать противника, а противник тебя очень даже не против, то у тебя просто руки связаны.
Дело происходило в здании, где содержались ярмарочные уродцы, хотя большинство этих «уродцев» были существами сверхъестественными и редкими. Я видела, как люди смотрят на них снаружи — зрителей хватало.
Я подумала:
Скорее я ощутила, чем услышала его мысль: звать на помощь в борьбе с другими вампирами — это может создать впечатление, что он слаб. И мысленно ответила:
Тогда я почувствовала, как он потянулся к волкам наверху. Скоро мужчин наберется столько, что отбиваться она уже не сможет. А вот что они с ней сделают, когда успокоят, — это другой вопрос.
Тут мне в голову стукнула очень неприятная мысль. Я повернулась к Клодии:
— С крысолюдами наверху можешь связаться ментально?
Она вытащила из кармана сотовый телефон:
— По мобильнику — подойдет?
— Подвластный зверь у Менг Дье — волк. Я бы хотела, чтобы на представлении уродов оказалось несколько крысолюдов.
Клодия не стала задавать вопросов, просто позвонила. Приятно.
— А что случилось, что Жан-Клоду нужна такая помощь? — спросил Огги.
— Она — вампир из линии Белль. Хочешь ее?
Он рассмеялся:
— Такую дикую — нет, спасибо.
— Огги не нужна была бы помощь, чтобы укротить кого-нибудь из своих вампиров, — сказал Пирс.
— Жан-Клод мог бы ее укротить, но она выбрала место, где полно зрителей. Совершать убийство на глазах у гражданских — это ни-ни!
— А когда они окажутся за сценой, он ее убьет? — спросил Хэвен.
Я вздохнула:
— Наверное, нет.
— Слабость, — заключил Пирс.
Огги снова потрепал их обоих по спине, и снова у них глаза стали напряженными.
— Ну-ну, мальчики. Некоторые мастера убили бы Банни за проявленное неуважение. Каждый управляет своей территорией чуть по-своему.
Он был приветлив, обаятелен, но ощущался некоторый намек на твердость.
— А что думаешь ты, Огги? — спросила я, ответа, в общем, не ожидая, но все же он был дан:
— Что Жан-Клод иногда слишком сентиментален себе же во вред.
Я улыбнулась, но сама знала, что глаза у меня остались холодными.
— Ты знаешь, «сентиментален» — таким словом я бы не стала его характеризовать.
— Значит, он переменился.
— Все меняемся, — сказала я.
Огги кивнул, и его улыбка чуть увяла.
— Испытай их, Анита. Попробуй свои новые игрушки.
Я покачала головой:
— Ты не мог бы не касаться их, когда я это буду делать? Мне бы очень не хотелось твою связь с ними принять за их силу.
Он слегка поклонился и шагнул назад. Даже отошел и сел на диван — Октавий рядом с ним. Я отошла от своих людей, подавляя сильное желание оглянуться на одного нашего охранника. Нашими местными львами управлял Джозеф, и сейчас он стоял в углу, одетый телохранителем. Он был готов прийти на помощь, но мы оба знали, что главная его задача — проверить этих новых львов-оборотней. Я готова была ручаться, что ему они нравятся еще меньше, чем мне.
Я обратилась к этим самым львам:
— А вы как — хотите этого обмена?
Это удивило обоих, хотя Хэвен быстрее справился с удивлением. Улыбнулся:
— Меня устраивает, если получится.
Но лицо его было чуть холоднее, чем надо, будто улыбка стекала по нему вниз. Если я найду правильный вопрос, я, наверное, смогу увидеть за улыбкой, за модной внешностью настоящего Хэвена.
Пирс оглянулся на Огги, и я сказала то же, что говорила близнецам:
— Не на мастера смотри, смотри на меня и отвечай честно. Ты хочешь переехать в Сент-Луис?
Он снова стал оборачиваться к дивану, я коснулась его плеча. По руке пробежал удар силы, отбросил мои пальцы. Он остановился, не закончив поворот, снова обернулся ко мне — у него на шее колотился пульс.
— Что это было?
Я подавила желание обтереть руку об юбку.
— Не знаю точно. Сила — какой-то вид силы.
