Натэниелу.
Наконец я все-таки припарковалась и заглушила мотор. Тишина повисла плотнее, чем мне хотелось бы. Я повернулась, насколько позволял ремень, и посмотрела на Натэниела — он отвернулся и глядел в окно.
— Я же не хочу заставлять тебя плохо о себе думать, Натэниел, я же, черт побери, люблю тебя!
Он кивнул, потом повернулся и посмотрел на меня. Свет уличных фонарей блеснул в его слезах.
— Мне страшно, что я тебя так отпугну. Мой психоаналитик говорит, что партнерство в отношениях бывает либо полным, либо нет. Если оно полное, то не приходится просить партнера об удовлетворении твоих нужд.
Я, честно говоря, ожидала, что психоаналитик будет на моей стороне, но БДСМ больше не считается болезнью. Некоторый альтернативный стиль жизни, только и всего. Да, черт побери.
— Я хочу, чтобы ты получал все, что тебе нужно, от наших… от нас.
— Я не прошу так много, Анита. Просто свяжи меня когда-нибудь во время секса. И делай то, что и без того мы бы делали. Ничего больше.
Я подалась к нему и смахнула слезы с его щек.
— Не в связывании дело, Натэниел. Дело в другом: если я сейчас соглашусь, что следующее? И не говори мне, что ничего.
— Свяжи меня, люби меня связанного — для начала.
— Вот это меня и пугает. Я на это соглашусь, и сразу появится что-то еще.
— И что плохого в этом «что-то еще», Анита? Тебя пугает не то, что оно мне нужно, а то, что тебе это может понравиться.
— Так нечестно.
— Может быть, но это правда. Ты любишь, чтобы тебя во время секса крепко держали. Любишь напор.
— Не всегда.
— И я тоже не всегда люблю, чтобы меня связывали, но иногда люблю. И почему это плохо?
— Ну ладно: не уверена, что могу удовлетворить все твои потребности. И это меня волновало еще с самого начала наших отношений.
— Тогда ты не будешь возражать, если я найду для этих потребностей кого-нибудь другого? Секс с тобой, а бондаж с кем-то отдельно?
Он произнес это торопливо, будто боясь, что ему храбрости не хватит.
Я уставилась на него:
— С чего это ты вздумал?
— Я пытаюсь понять, где проходят границы, Анита.
— Ты хочешь кого-то еще? — спросила я, потому что надо ведь было что-то спросить?
— Нет, но вот у тебя в постели есть другие, и я не против, а раз ты не хочешь удовлетворить мои потребности, то…
— Так понимать, что если я не соглашусь, ты со мной расстаешься?
— Да нет! — Он закрыл лицо руками, издал досадливый звук. Его энергия заклубилась в машине, обжигая мне кожу, подобно горячей воде. Натэниел втянул ее в себя и посмотрел на меня с несчастным видом. — Мне это нужно, Анита. Я хотел бы с тобой, но мне нужно хоть от кого. Это в смысле секса — часть моей личности, только и всего.
Я попыталась уложить у себя в голове, как я позволю Натэниелу позаниматься с кем-то сексуальными играми и вернуться ко мне. И не получалось. Он был прав: я его заставляю делить меня с другими мужчинами, но его с другой женщиной…
— Так что: ты играешь в эти игрушки со связываниями на стороне, а потом возвращаешься ко мне домой?
— Я могу найти мастера, который делает это без сексуального контакта. Только бондаж.
— Для тебя бондаж — это секс.
Он кивнул:
— Иногда — да.
— Сегодня я этого не могу, Натэниел.
— Я тебя и не прошу. Просто подумай. Скажи, что ты хочешь, чтобы я сделал.
— Ты мне ставишь ультиматум. Я не очень хорошо их воспринимаю.
— Не ультиматум это, Анита, а чистая правда. Я тебя люблю, я с тобой счастливее, чем был когда- нибудь с кем-нибудь так долго. Честно говоря, не думал, что мы столько будем вместе. Семь месяцев — это дольше, чем в моей жизни бывало. Пока я думал, что будет иначе — два-три месяца, и конец — это не было особо важно. Столько я мог бы продержаться, пока бы тебе не надоел.
— Ты мне не надоел.
— Знаю. Я даже думаю, что ты хочешь меня при себе оставить. Я этого не ожидал.
— Оставить? Ты говоришь о себе будто о щенке, подобранном на улице. А ты не щенок.
— Ну, выбери другое слово, но мы живем вместе, и у нас получается, и так может быть годами. А годами я без удовлетворения этой потребности не выдержу, Анита.
— «Может быть». Ты все еще говоришь так, будто не ждешь продолжения.
— Года идут, — ответил он, — и в конце концов, все от меня устают.
Я даже не знала, что на это сказать.
— Я — нет. Злюсь — да. Недоумеваю — бывает. Но чтобы ты мне надоел — нет.
Он улыбнулся, но одними губами.
— Я знаю. И будь я меньше в себе уверен, я бы не вылез ни с какими запросами. Просто переживал бы молча, но раз ты меня любишь — тогда я могу просить того, чего мне хочется.
— Наверное, действительно люблю, Натэниел, раз не даю тебе за это пенделя под зад.
— За что? За просьбу удовлетворить мой сексуальный голод?
— Перестань, хватит. — Я легла лбом на руль и попыталась подумать. — Можем мы пока оставить эту тему, дать мне подумать?
— Конечно.
Но голос прозвучал обиженно.
— Давно ли у тебя уже созрел этот разговор?
— Я его откладывал до какого-нибудь затишья, пока ты не будешь торчать по пояс в яме с аллигаторами.
— Я всегда в ней.
— Ага, — согласился он.
Я подняла голову и кивнула. Что ж, это честно.
— Я подумаю о твоих словах, и на сегодня это все. О’кей?
— Это чудесно! Нет, серьезно. Я боялся…
Я нахмурилась:
— Ты что, всерьез думал, что я тебя из-за этого брошу?
Он пожал плечами, отводя глаза.
— Ты не любишь требований, Анита. Ни от кого из мужчин твоей жизни.
Я отстегнула ремень безопасности и подвинулась к Натэниелу, повернула его лицом к себе.
— Не могу сказать, что умерла бы от разбитого сердца, но не представляю себе, как бы просыпалась утром, когда тебя нет. Не могу представить себе, что ты не возишься у нас на кухне. Черт, я бы про тебя сказала — «у себя на кухне». Я же там не готовлю.
Он поцеловал меня и отодвинулся с такой улыбкой, от которой все его лицо светилось. Мне эта улыбка очень понравилась.
— У нас на кухне. Никогда раньше у меня не бывало «у нас».
Я его обняла — отчасти потому, что мне хотелось, отчасти чтобы скрыть выражение собственного лица. С одной стороны, я его люблю до смерти, с другой стороны, мне очень не хватает большой печатной инструкции, как с ним обращаться. Больше любого другого из моих мужчин он ставит меня в тупик. Ричард
