увидеть того покойника, который, как утверждает Эрл, ходил в разведку. - Да тут он, ваша милость, смотрите, сколько хотите. - Брю выпорхнул из клюва Проглота и завис посреди зала. - Спрашивайте, а паромщик Брю ответит. Не даром же я с того света удирал, три венка мне на шею. Неожиданно для всех Амид расхохотался. Даже Рыжий Эрл не помнил, когда видел своего бывшего воспитанника таким веселым. Присутствующие гномы изумились такому эмоциональному поведению Магистра даже больше, чем появлению привидения. Будинрев хлопнул себя по колену: - Ну надо же... У этих невысокликов на все есть ответ. Как теперь не поверить в собственное бессмертие? Теперь все ужасы подлунного мира нам нипочем! Царственный гном встал и подошел к каждому члену экипажа 'Мечты', внимательно вглядываясь в глаза. Остановившись напротив Нури, он сказал: - Жаль, Орбуж, что мы не родственники. Я почел бы за честь. - Эрл, старый пройдоха, - наконец обратился Будинрев к рыжебородому ратнику, рассматривая Тину, - ты бы послал за отцом этой премилой барышни. А то Уткинс, наверное, весь истомился, отсиживаясь в твоей каморке. Рыжий Эрл расплылся в улыбке. - Если позволите, сударь, я сам его приведу. И как вы только прознали? Папаша Уткинс восседал под тентом во дворике, в обнимку с Тиной, не отпуская ее ни на шаг. Делать от свалившегося на него счастья он ничего не мог, только благодарно кивал в ответ на поздравления. Праздник на скорую руку организовало семейство Виндибуров, не пожалевших для этого ни выпивки, ни съестного. Сначала Уткинс был в трансе от того, что не приехала Пина. Но, наконец, успокоенный своей любимицей, поверил в скорую встречу, откликнувшись на предложение знакомых отметить счастливое прибытие 'Мечты кашалота'. Тина тоже не хотела отходить от отца, ластясь к нему и ловя каждое слово. Только один раз она встретилась глазами с Олли. В ее взгляде было столько теплоты и благодарности, что Олли смутился, скромно потупившись. Невысоклик не умеет веселиться и одновременно думать о том, что его ждет завтра. Какие бы опасности ни готовила наутро злодейка-судьба, за праздничным столом он ни за что не вспомнит об этом. Настоящий стопроцентный представитель маленького народца в момент уничтожит любую покушающуюся на застольное безмятежье мысль, да еще крепко пожурит за подобное соседа. Во дворе у папаши Уткинса веселились напропалую. Потрапезничав как следует, гости пустились в пляс, а потом позвали Дальнего Бибуса для исполнения застольной песни собственного сочинения. Она теперь считалась гимном Норного поселка и чрезвычайно подходила для торжественного вставания с полными кружками. ...В краю чужом, в дали глухой, Среди равнин и гор Приснится мне Расшир родной, Холмов его узор, И изумрудные луга и магистрата шпиль, И все что в детстве я слыхал Порой не веря в быль. Куда б дорога ни вела Сквозь дождь и грохот бурь, Всегда придет она домой И над стрижиной кутерьмой Заплещется лазурь. Поднимем в кружках лучший эль И выпьем тост до дна За то что Родиной зовем - Она у нас одна. И все бы хорошо, но к веселящимся невысокликам быстрым шагом подошел Лайнел Торс - командир отряда разведчиков, действовавших на восточном от Черед-Бегаса направлении. Никто даже не заметил, как он появился. Выпив залпом поднесенную кружку эля, Торс вытер подбородок и сообщил: - Все, они уже идут. Закругляйтесь. Через три часа все должны быть на стенах. Обернувшись к обескураженному Уткинсу, пограничник покачал головой: - Жаль, папаша, хороший был у тебя праздник. Восток потихоньку начинал светлеть. Горизонт нехотя приподнимал шторы сырой и неуютной ночи. Казалось, еще один беспроглядный серый день ожидает переселенцев. Но что-то было не так. Обычно притихшие, суетливо зачирикали воробьи. А пики Черед-Бегаса, разбросав спросонья клочья дремлющих туч, вдруг начали золотиться. - Смотрите! - пронеслось по крепостным стенам. - Неужели выглянет солнце? Не успело удивление защитников цитадели улечься, как первый солнечный луч ударил в гребень Сахарной головы. - Да это же самый настоящий рассвет, парень! - воскликнул Рыжий Эрл, хлопая стоящего рядом Ригла по плечу. Звон от удара по железу заставил многих обернуться. - Осторожней! - мрачно пошутил молодой ратник. - Ты хоть и пожил на свете, но руки тебе сегодня пригодятся. - И то верно, - усмехнулся старый солдат. - Чувствую, будет сегодня потеха. А гостей позвать, часом, не забыли? По рядам стоящих у бойниц пограничников прокатился хохот. - Твоим ребятам храбрости не занимать, - заметил Магистр невысокликов Бьоргу. Рядом с ним и суровым Магистром гномов тучный невысоклик в военном облачении выглядел слегка нелепо. Но никто и не думал по этому поводу иронизировать. Все - и невысоклики, и люди, и гномы, понимали: сегодня каждый из них будет сражаться. Олли Виндибур стоял с Тиной, приобняв ее правой рукой поверх накинутого плаща. У их ног с канарейкой на голове сидела Хрюря. На верхней площадке центральной оборонительной башни, прозванной строителями 'Медвежья', больше никого не было. Такое название башня получила потому, что на этом месте строители обнаружили медвежью берлогу, а в ней самку с медвежатами. Зверей тогда не тронули, и они спокойно ушли в лес. Олли напряженно вглядывался в даль, а Тина смотрела на него, стараясь запомнить все черточки лица, которые, как казалось ей раньше, знала наизусть. Но теперь любимое лицо светилось особой силой. Наконец ее спутник повернул голову направо: там, наверху надвратной башни стоял Хрюкл. Болто обернулся и в ответ помахал рукой. Нури вместе с остальными алебардщиками и их командиром Гроном расположился на стенах у левой надвратной башни. На их попечении находился Большой захаб. Именно здесь был главный вход в крепость, а башня называлась 'Путевой'. Дорога вела к Столбовым холмам, а после в Расшир. Лучи восходящего солнца заставляли щуриться. - Я понял, - вдруг сказал Олли. - Это Горх отменил свое колдовство. Теперь он использует солнце, чтобы ослепить нас. Видно, надеется все провернуть еще до полудня. Тина, беги к членам Совета. Надо срочно сделать шесть тысяч темных очков и раздать их. Бери с собой Болто - у вас не больше получаса. Тина мигом послала канарейку к Хрюклу, а сама побежала вниз по лестнице. Вскоре на стенах засуетились. Защитники, удивляясь, передавали друг другу партии солнечных очков. Многие не понимали, как их использовать, и Хрюкл метался от башни к башне с разъяснениями. Вскоре все воинство было похоже на любителей астрономии, собиравшихся изучать фазы солнечного затмения. Крепость из светлого камня, заслонившая собой вход в Первое пристанище, раззолоченная солнцем, смотрелась на фоне суровых гор как ювелирное украшение, потерянное рассеянным великаном. Почти все пространство перед ней покрывала вода, а дорога по суше подходила только с севера. Было бы наивно предполагать, что морки пойдут на штурм только с какой-то одной стороны. Когда осаждают крепость, используют все варианты. Вероятность обхода по горам тоже существовала. Но защитники хорошо знали, что у орды Зруюка множество лодок и плотов - целый флот. Основная масса нападавших ожидалась с востока. Тина появилась так неожиданно, что Олли даже вздрогнул, когда она взяла его за руку. - Тебе не страшно? - сросила она полушепотом, заглядывая в глаза. Олли потрогал защитный медальон. Потом вдруг наклонился и нежно поцеловал ее в губы. - Я только одного боюсь, что завтра могу не увидеть тебя. Смущенная, девочка обхватила его руками за талию и крепко прижалась, не шевелясь и не произнося больше ни слова. Хрюря, сидевшая все это время рядышком, привстала и, поскуливая, понюхала их. Затем подошла к бойнице и, встав на задние лапы, просунулась между зубьями. Через секунду она протяжно завыла. - Перестань, что ты делаешь! - одернул собаку Виндибур. - Хозяин, враг приближается! Жуткий черный народ. Гав! Олли внимательно оглядел водное пространство. На светлеющем горизонте проклюнулось множество маленьких черных точек. Казалось, кто-то рассыпал по воде арбузные семечки. Это шел флот младшего хана. Морки приближались. На Смотровой башне их тоже заметили и подали тревожный сигнал. Защитники забряцали оружием и стали выстраиваться вдоль стен, занимая боевые места. Через минуту к Олли подпорхнул Брюгай с приказом от Совета провести облет окрестностей, чтобы выяснить, какова обстановка в тылу. Еще ночью небольшой отряд скотоводов и пограничников вышел в горы из Норного поселка, дабы предупредить появление морков на перевалах. Но известий все не было. Собака и попугай сразу же вылетели. Осталась только канарейка, время от времени напоминающая хозяйке о себе: 'Тина-я-тут!'. Девочка уже привыкла к этим постоянным напоминаниям и пропускала писк мимо ушей. Но в этот раз Олли сказал Кене сам: 'Не переживай, пичуга, сегодня у тебя будет много поручений'. Флот Зруюка приближался. Бесконечное количество лодок и плотов вспенивали веслами затхлую воду над затопленной местностью. И вот первые морки начали высаживаться на сушу. Было видно, что они хорошо вооружены и настроены весьма решительно. Выпрыгивая из лодок, эти твари начинали подпрыгивать и, потрясая кривыми мечами, орать какие-то оскорбления на своем лающем языке. Тысячи и тысячи отвратительных созданий заполоняли пространство перед цитаделью, бросая как попало на берегу лодки, не думая выставлять охранение. Вскоре показался огромный плот из корабельных сосен с ханским шатром посредине. Гребцы - отборные рослые морки, вели его, отталкиваясь длинными шестами ото дна. Рев и вой солдат приветствующих повелителя сотряс небо и землю. Эхо изданного ордой кошмарного вопля пошло гулять по горам, сорвав снежную лавину. Заметив это морки распалились еще больше. Предчувствие кровавой битвы и грандиозного хапоса заставляло иных вошедших в раж головорезов тыкать себя мечами, пуская черную кровь. Когда почти вся орда собралась у стен крепости, появилось несколько странных
Вы читаете Завещание Фродо
