получила.
Он облизнул внезапно пересохшие губы.
– Ты точно родня своей тетки.
– Да, Иви, да, и лучше не забывай об этом. – Я наклонилась к самым его губам. – Ни-ко-гда. – Я нежно поцеловала его в губы, и он вздрогнул всем телом.
Я потянулась рукой к его лицу, но Баринтус перехватил мое запястье и отвел в сторону.
– Возможно, королеве следует узнать обо всем случившемся прежде, чем мы снова воспользуемся кольцом.
Мы все переглянулись. Готорн спросил:
– Что еще стряслось?
– Скажем так, кольцо прибавило в силе, – объяснил Баринтус. – Я не знаю теперь, что случится, если принцесса дотронется им до кого бы то ни было.
Иви мрачно рассмеялся.
– Вижу, что случилось с тобой, лорд Баринтус! – Он смотрел на пах Баринтуса с отчетливым темным пятном на штанах.
Аблойк протолкался вперед и присел на колени рядом с Иви. Я еще не видела у него такой твердой походки – холод его протрезвил, наверное.
– Я промок, замерз до костей и протрезвел. Ни одно, ни другое, ни третье мне не нравится. Давайте вы все заткнетесь и пойдем к королеве. – Он обвел нас взглядом. – Когда она услышит про наводнение, она предпочтет обеспечить принцессе должную защиту, прежде чем опять испытывать кольцо.
– Наводнение? – переспросил Готорн.
– Разлились все окрестные реки и речушки, – кивнул Аблойк.
Готорн посмотрел на Баринтуса.
– Вы утверждаете, что прикосновение лорда Баринтуса к кольцу затопило всю округу?
Дойл с Баринтусом в один голос сказали:
– Видимо, да.
Гален и Рис, тоже в унисон, сказали:
– Ага.
Усна, злой и голый, растолкал всех:
– Пошли к королеве. Мне нужно согреться наконец.
– Рискнешь жизнью ради комфорта? – спросил Холод.
Усна ответил широкой ухмылкой.
– А ради чего еще стоит сейчас рисковать жизнью? Ты разве не слышал, Убийственный Холод, что времена легенд и волшебства прошли? Времена, когда было за что сражаться. – С последними словами он взглянул на Баринтуса, потом серые глаза скользнули ко мне и задержались надолго. Взгляд этот не был ни голодным, ни сексуальным, ничего такого, что я ждала бы от Усны. Взгляд был задумчивый. Полный догадок, чертовски близко находящихся к правде.
Но один только миг – и все прошло, в глазах светилась только добрая усмешка. Он шлепнул Аблойка по плечу:
– Ну, пошли подразним королеву в ее логове беззакония.
Аблойк поднялся, нахмурясь.
– Ты понесешь ей такие вести, зная, на что она способна?
– Она разозлится из-за покушения и на ком-нибудь злость сорвет, но остальное... – Усна обнял его за плечи. – Другие новости ей понравятся.
Он подтолкнул Аблойка вперед, и все потянулись за ними. Усна оглянулся на меня через плечо:
– На твоем месте, принцесса, я бы опасался, что она запрет тебя в магическом круге, как зверя в клетке, и станет посылать нас одного за другим, чтобы узнать, скольким ты сможешь вернуть... – Он приложил к губам рукоять меча, как прикладывают палец, говоря: 'Ш-ш'. – А, это тоже прибережем для ушей королевы.
Усна скользнул вперед, прижимая к себе Аблойка за талию, и его пятнистая спина нам всем указывала путь.
Глава 27
В покои моей тетушки вели черные двери – единственные черные двери во всем ситхене. Сделанные из блестящего, невероятно черного камня, выше самого высокого из стражей и шире того танка, что мог бы проехать по входному коридору.
Двери выглядели как обычно – весьма зловеще, а вот двое мужчин на страже у дверей обычными не казались. Во-первых, стражи редко оставались по эту сторону дверей. Королеве нравились зрители, особенно когда зрители не могли превратиться в участников, как бы им того ни хотелось. Иногда стражи ждали снаружи окончания аудиенции, чтобы потом проводить визитеров, – но я почему-то была уверена, что сейчас дело в другом. Считайте это догадкой, но я поклялась бы, что стражи здесь по мою душу. Что дало мне повод так думать? Да то, что они были голые, если не считать сапог до колен и кожаных перевязей для мечей и кинжалов.
