Она выбежала из кухни, но я успела заметить слезы у нее на глазах.
– Это обязательно было говорить? – спросил Дойл.
Холод кивнул.
– Да. Думаю, да. Она подвергает себя опасности, отказываясь поехать к Неблагому Двору. Это глупо.
– Не настолько глупо, как по собственной воле войти в Благой Двор, – заметил Дойл.
Двое мужчин обменялись взглядами, в которых промелькнуло что-то мне неясное. Плечи Холода слегка ссутулились, но он снова выпрямился и сказал:
– Эта идея тоже не из удачных.
– Да, ты говорил.
Холод повернулся ко мне.
– Я пойду туда с Мерри, но удовольствия мне это не доставит. – Он улыбнулся, но задумчиво, с такой грустью, что у меня сжало сердце. – И боюсь, моя прекрасная принцесса, что и тебе тоже.
Я бы с ним поспорила, если б могла, – только я была с ним согласна.
– Вначале мы посетим Неблагой Двор, Холод, а потом двор гоблинов и только после – Благой Двор.
Он покачал головой, и улыбка стала еще горше.
– Буду надеяться, что зрелище гоблинского двора станет худшим в этой поездке, но боюсь, никакой ужас не сравнится с сияющей красотой, что ждет нас напоследок.
Увы, спорить с ним никто не стал.
Глава 18
Не могу сказать, что частный самолет Мэви Рид был некомфортабельным, потому что он таким не был. Только Дойл – единственный из нас – терпеть не мог летать. Он сразу ушел на свое место, застегнул ремень и мертвой хваткой вцепился в подлокотники откидного кресла. Он изо всех сил зажмурился, вжался в сиденье – и все это только подтвердило, что, случись кому напасть на нас в воздухе, от Дойла много пользы не будет, хотя бы поначалу. Когда я впервые обнаружила, что он боится самолетов, мне было даже приятно. Он стал казаться менее совершенным, не таким уж королевским убийцей, Мраком королевы. С тех пор словно вечность прошла, и такие утешения мне давно не нужны. Сейчас я смотрела на Дойла через узкий проход и видела, как от него расходится напряжение, словно какая-то магическая энергия. Ну, страх тоже может питать магию.
– Я бы спросил, о чем ты думаешь, – сказал сидящий рядом Холод, – но я и так догадываюсь.
Я повернулась к нему, откинувшись на подголовник:
– О чем же я думаю?
– О ком. О Дойле.
Холод не был ни зол, ни обижен. Может, голос не слишком радостный, но обиды не было. Прогресс.
– Я вспоминала, что когда-то из-за страха полетов он казался мне не таким уж идеальным убийцей на службе королевы.
Лицо Холода стало закрываться той самой ледяной маской.
– И только?
Я взяла его за руку.
– Не надо обижаться, Холод. Я правда думала, что единственный случай, когда Дойл может оказаться не на высоте, это если на нас нападут на самолете.
Я видела, как Холод старается проглотить обиду. Он ею едва не давился, но все же пытался проглотить. Так старательно пытался, что я не отважилась сказать, о чем подумала еще: что даже если б я воображала разнузданные картинки с Дойлом в главной роли, это все равно не Холодово дело. Мне вроде бы полагалось наслаждаться всеми моими стражами. Но я придержала язык. Холод честно старался, и не стоило сейчас обвинять его в собственничестве – очень несвойственном фейри чувстве. Я пожала ему руку и промолчала. Хорошая девочка.
Рис присел передо мной на колени. Он надел повязку на глаз, белую, расшитую жемчугом. Очень подходящую к белому шелковому плащу, широкополой шляпе и кремовому костюму. Единственным цветовым пятном в его одежде был бледно-розовый галстук. Рис походил на помесь мороженщика и киношного детектива сороковых годов. Он даже кудри свои под шляпу затолкал. Без кудрявой шевелюры он выглядел моложе – круглая мордашка и аппетитные губы. Он меня старше на сотни лет, я до его возраста просто не доживу, но сейчас он смотрелся так, словно и за тридцатник не перевалил.
Рис мне улыбался.
– Дойл мне что-то дал для тебя. – Страж оглянулся на своего капитана, так и сидевшего с плотно зажмуренными глазами, и хохотнул. – Он знал, что будет недееспособен.
И Рис вытащил из кармана плаща белый футлярчик для драгоценностей. Моя улыбка испарилась.
– Это обязательно?
– Да. – Он вдруг стал гораздо старше: в красоте он не потерял нисколько, но мальчишеское обаяние исчезло, словно примерещилось.
Холод наклонился к нам и добавил:
– Это кольцо королевы, Мерри. Она сама тебе его дала, это знак, что ты – ее наследница. Ты должна его носить.
