рекомендовал бы вам попридержать язык. Боюсь, иначе сгоряча наделаю немало такого, о чем потом буду жалеть. — Он посмотрел на Гаррика. — Спокойной ночи, Фрост.
Тот ответил кивком, после чего поднес к губам руку Либерти.
— Не бойтесь, миледи. Он не такой тиран, как может показаться.
Эллиот никак не прореагировал на его замечание, а молча повернулся и сопроводил Либерти к двери.
Весь путь домой оба не проронили ни слова. Сидя в карете напротив мужа, Либерти ощущала, как он весь напряжен.
Минут через пять они доехали до Дэрвуд-Хауса. Эллиот сам распахнул дверцу кареты и помог супруге сойти на землю. Молча он проводил ее наверх по ступенькам. Их встретил растерянный Уикерс.
— Как, однако, вы рано, ваша милость!
— Ты прав, действительно рано, — подтвердил Эллиот. — Мы ложимся спать, поэтому можешь запереть на ночь дверь.
С улыбкой Либерти попыталась успокоить старого дворецкого:
— Спасибо, мистер Уикерс. Мы чудесно провели время.
Последняя фраза была произнесена уже со ступенек лестницы. Эллиот тащил жену за собой с такой силой, что Либерти едва поспевала за ним.
В считанные секунды он заставил ее взбежать по лестнице и едва ли не втиснул в спальню. Завидев их, Джонатан Стенли, его лакей, молча удалился. Правда, перед тем как закрыть за собой дверь, на прощание одарил Либерти сочувствующим взглядом.
— Эллиот, прошу вас. Зачем вы так вели себя? Прислуга наверняка подумает, что вы собираетесь избить меня.
— Хорошая мысль, — бросил он ей.
— Неправда, вы не посмеете этого сделать. И мы оба это знаем. Право, мне жаль, что разговор с Фуллертоном зашел слишком далеко.
— Слишком далеко? — Дэрвуд метал громы и молнии. — Слишком далеко? Как это прикажете понимать? Бросаю в вашу сторону взгляд, и что я вижу? Моей жене угрожают! А вы говорите, что просто разговор зашел слишком далеко? Господи, чего же ждать тогда? Вы, случайно, не заколоть его собирались?
Намек на Брэкстона задел ее за живое.
— Все было совсем не так! — сердито воскликнула она. Дэрвуд приблизился к ней вплотную.
— Признайтесь, мне показалось или нет, что в разговоре с Фуллертоном вы упомянули «Сокровище»?
— Нет, не показалось.
Дэрвуд стоял близко к ней, и Либерти, чтобы посмотреть ему глаза, пришлось закинуть голову.
— Черт вас возьми, Либерти! Вы хотя бы отдаете себе отчет в том, что делаете?
— Еще бы! Разумеется, отдаю.
— Тогда, может быть, соизволите объяснить мне, почему вам так нравится попадать в опасные ситуации? Сначала под покровом ночи проникаете в библиотеку Брэкстона, после этого устраиваете кровавую сцену в Воксхолле и вот теперь заигрываете с опасностью, шантажируя Фул-лертона.
— Позвольте, милорд, все объяснить.
— Это не игра. Эти люди действительно опасны. Господи, или вы забыли, что вам постоянно шлют угрозы! Мне казалось, вы понимаете, насколько серьезна ситуация.
— Разумеется, понимаю.
— В таком случае у вас не должно быть никаких сомнений на тот счет, что Фуллертон не остановится ни перед чем, лишь бы никому не стало известно про «Сокровище». Ему ничего не стоит убить вас.
— Разумеется.
Дэрвуд посмотрел на нее в изумлении:
— И зная это, вы решили завести разговор с этим человеком? Вам показалось, что того, что вы о нем знаете, достаточно, чтобы погубить его?
— Дело не в этом. Я…
Эллиот положил ей руки на плечи:
— Черт подери, Либерти! Вы, кажется, вознамерились довести меня до помешательства. Признайтесь, вы в состоянии принимать взвешенные, продуманные решения?
— Мне не нравится ваш тон.
— А мне прежде всего не нравится то, что вы задались целью погубить саму себя.
Либерти раздраженно стряхнула с плеч его руки:
— Если вы позволите мне все объяснить, полагаю, сами все поймете как надо.
— Я и так уже все понял, — резко ответил Дэрвуд. — Я понял, что вы обменяли Ховардов экземпляр «Сокровища» на бухгалтерскую книгу, которая, как вам показалось, могла бы установить невиновность моего отца. Затем, как я понимаю, после того как изучили гроссбух, вам стало ясно, что мой отец не так уж и безгрешен, как я пытался представить вам.
Либерти в изумлении широко открыла глаза.
— Эллиот, так вы все это знали?
— Разумеется, знал. Неужели, по-вашему, Ховард не показал мне свидетельства нечестности моего отца?
— Но вы также знали, что к этому причастны Ховард, Фуллертон и Константин? Именно поэтому так ненавидите их?
— Вы правы. Именно поэтому.
— Ваш отец попытался вывести их на чистую воду, и они в отместку его погубили.
В тусклом свете спальни лицо Дэрвуда напоминало непроницаемую маску.
— И тогда вы решили отомстить им за все?
— И лучший способ это сделать — стать тем человеком, которого они боятся.
Постепенно до Либерти начала доходить вся правда, и она внутренне содрогнулась от ужаса.
— И тогда вы женились на мне, потому что знали, что «Сокровище» находится в коллекции. — Ее глаза были широко открыты. — Вы с самого начала знали, что они попытаются достать эту книгу!
— Верно.
— И даже не сочли нужным предупредить меня.
— Следуя моим советам, вы не оказались бы втянуты в эту историю. Единственная причина, почему вы оказались в нее втянуты, это потому, что сами этого захотели. Уверяю, я бы отлично со всем справился.
Неожиданно Либерти почувствовала, как в ней вспыхнула первая искра гнева.
— Вы использовали меня!
— Неправда, — ответил Дэрвуд после паузы.
— Не лгите. Вы использовали меня в своих целях. Вы задумали отомстить всем этим людям и для этого воспользовались ситуацией. Вы не потому рассердились на меня, что я отправилась на встречу с Брэкстоном. Вас разозлило, что я отдала ему книгу..
— Неправда.
Она застыла в недоумении:
— Боже, как, оказывается, низко вы пали, Эллиот! Только подумать! Поначалу мне казалось, будто весь мир вас недооценил. Та история про вашего отца, она понадобилась вам, чтобы поймать меня в свои сети. Вам потребовалось заручиться моим сочувствием, чтобы быть уверенным в моей верности.
— Вы все преподносите в гораздо более отвратительном свете, чем на самом деле.
— Вот как?
— Да. Мне было известно про «Сокровище». Мне было также известно, что Брэкстон, Фуллертон и Константин захотят заполучить книгу в свои руки, чего бы им это ни стоило. Однако я женился на вас отнюдь не из-за этого.
— Ах да! Как же я забыла? Вы женились на мне, потому что вам нужен Арагонский крест!
— Либерти, вы не понимаете, что он для меня значит!
— Тогда скажите мне… — К своему ужасу, она поняла, что дрогнувший голос выдает ее. Нет, она ни за что не расплачется у него на глазах. Только не сегодня. — Постарайтесь меня переубедить. Потому что в настоящий момент я не вижу особой разницы в том, что сделали по отношению ко мне эти люди и что со мной сделали вы.
Дэрвуд уставился на нее, не веря собственным ушам. Либерти чувствовала — в нем борются самые противоречивые чувства. Каким-то шестым чувством она понимала, что ему нелегко, ведь Дэрвуд не привык отчитываться ни перед кем.
— Крест не просто недостающая часть коллекции, а причина, из-за которой Ховард погубил моего отца. Вы читали «Сокровище» и потому знаете, что большая часть сведений в этой книге зашифрована.
— Знаю.
— И какую ее часть вам удалось расшифровать?
— Большую, — ответила Либерти.
— Но не всю?
— Нет.
Дэрвуд глубоко вздохнул, словно собираясь с духом.
— Сведения, которыми вы располагаете, способны навести на некоторые размышления и подозрения, но они еще ничего не доказывают.
— Совершенно верно.
— Потому что для того, чтобы получить полную информацию, необходим ключ. И этим ключом является расположение камней на Арагонском кресте. Вместе с ним «Сокровище» становится не просто перечнем махинаций. Нет, оно превращается в прямую улику, что позволит посадить преступников за решетку, а может, и отправить их на виселицу.
— И давно вам стало это известно? — испуганно спросила Либерти.
— С того самого дня, когда мне в руки попало письмо моего отца, в котором он все объяснял. Именно он зашифровал текст книги. Все экземпляры написаны его рукой, — произнес Дэрвуд, и лицо его тотчас опечалилось.
Либерти стало не по себе при одной только мысли, как, должно быть, одинок он в этом мире. Она могла поклясться, что никому, кроме нее, он ни за что не решился бы поведать эту историю. Никому, даже Гаррику. Дэрвуд нес тяжкую ношу один, не взывая ни к чьему участию.
— Мне не нужен был экземпляр Ховарда. У меня есть свой. Но крест мне необходим. Конечно, он не помог бы мне доказать невиновность моего отца, однако с его помощью я мог бы уничтожить тех, кто повинен в его гибели.
Либерти пристально смотрела на Дэрвуда. Хотя он стоял не шелохнувшись, в душе его наверняка бушевала буря. Он обнажил перед ней самые сокровенные уголки своей души. Всего на несколько коротких мгновений он оказался перед ней безоружным и беззащитным. Чувства, охватившие Либерти, мощные и головокружительные, были сродни эйфории. Теперь многое стало на свои места. Эллиот рассердился на нее, когда она обменяла том «Сокровища» на бухгалтерскую книгу, потому что не хотел, чтобы она узнала правду. Он замкнулся в себе, потому что боялся, что она отвергнет его. Жестокий урок юности наложил на Дэрвуда неизгладимый отпечаток. Можно подумать, ей не известно, что он никому не открывал душу, потому что привык доверять
