Во Франкфурте он был Робертом, в сером фланелевом костюме.
– Трент, – сказал Трент.
По городу они ехали молча. Посадив Трента в машину через заднюю дверцу, Стив сказал: «Мне нужно заехать к одному нашему человеку здесь, в городе. Визит вежливости. С ним там будет мексиканец».
Трент заметил, что Стив оставил кейс в машине, значит, встреча не будет записана на магнитофон.
Гостиная выходила во внутренний двор, обнесенный живой изгородью из гибискусов и затененный пятью-шестью акациями. Дом имел нежилой вид, типичный для явочных квартир. В комнате находились двое. Резидент ЦРУ, неприметный с виду, стоял у окна, из которого открывался живописный вид. Он немного напоминал студента, слегка нервничающего перед экзаменом. Лет тридцати пяти, среднего роста и плотного телосложения, в свежевыглаженном костюме из легкой ткани в синюю полоску, из-под пиджака виднелась белая тенниска, как будто он не был уверен, строгой или повседневной должна быть его одежда для этого случая.
Мексиканец, напротив, сидел, развалившись в кресле, с совершенно безмятежным видом. Огромный, дальше просто некуда, с широким лицом майя и густыми черными волосами, которых, наверное, не касалась расческа с первого причастия, он выпячивал красную надпись «НАРУШИТЕЛИ БУДУТ НАКАЗАНЫ» на белой майке. Изображение блестящих золотых пальцев украшало его черные плавки, которые, казалось, треснут, если он слегка пошевелится.
Резидент кивнул, приветствуя Стива, и повернулся к Тренту:
– Меня зовут Дик, а это Пепито, мой близкий друг. Трент усомнился в последнем, но вежливо кивнул:
– Рад познакомиться.
Дик прошел по комнате и встал рядом с креслом мексиканца.
– Я здесь по заданию ЦРУ, – обратился он к Тренту. – Стив позвонил мне из Вашингтона насчет этой встречи, и я ознакомился с твоим досье. Ты заработал себе репутацию настоящего наемного убийцы, а это нам совсем не нравится.
В общем, малоприятно, но Трент промолчал. Мексиканец натянуто улыбнулся.
– Спокойнее, Дик, – сказал Стив. – Спокойнее? – Тревога, которую Трент чувствовал в голосе Дика, выплеснулась наружу. – На эту встречу не было дано никакого разрешения! Вовлекая меня, ты ставишь под угрозу мою чертову работу!
Стив подошел к Дику и положил руку ему на плечо – таким способом американцы пытаются обычно продемонстрировать близость в отношениях, когда этого и в помине нет.
– Может, тебе будет спокойнее, если мы не станем тебя в это впутывать?
– Это уж точно, черт возьми, я буду гораздо спокойнее! – пробурчал Дик.
– Тогда давай так и поступим, – предложил Стив. – Ты доложил об этой встрече?
– Ты что думаешь, я с ума сошел?
– Прекрасно. Тогда сделаем так: если кто-то спросит тебя, ты скажешь, что дал мне на время ключи от дома. Отдыхай, Дик, и запомни: я у тебя в долгу.
– Это уж точно, черт побери, запомню. – Дик посмотрел на мексиканца:
– Поедем перекусим?
Мексиканец продолжал улыбаться. Дик выглядел немного смущенным.
– Ну, до скорой встречи.
Стив проводил его до двери, похлопывая по спине. Подождав, пока «форд» отъедет, он повернулся к Тренту:
– Извини. У нас в Вашингтоне небольшие трудности. – Он многозначительно поднял брови. – Русская угроза кончилась, и теперь Конгресс хочет знать, что ЦРУ делало, когда русские представляли для нас угрозу. Поднимают архивы, находят «козлов отпущения», создают себе репутацию на телевидении. Существовал специальный отдел для отбора. Он образовался, наверное, еще во времена Кеннеди – ведь Кеннеди был научным экспертом по половым вопросам, но немного горячим, молодым и торопливым. «Переговоры бесполезны, – кричало ЦРУ, – забирайте своих людей!» Тот, кто уходил, получал большую поддержку сверху и большую власть в ЦРУ. Были и такие, кто говорил:
«Эй, подождите минутку, может, это не выход». Я не конституцию обсуждаю, я говорю об обидах. – Он улыбнулся Тренту, как бы желая показать, что хоть они и в разных командах, но должны доверять друг другу и делиться секретами. – А тут случилась эта чертова перестройка и началась совсем другая игра, понимаешь? Те, что уходили, вышли из моды и теперь пытаются спасти свои задницы, похоронив этот отдел так же быстро, как белка осенью зарывает орехи. У нас в ЦРУ люди разделились на два лагеря. А есть и такие, как Дик, – болтаются где-то посередине. Красивая жена, трое детей, дом, пенсия, медицинская страховка, возможности для карьеры. – Стив пожал плечами, показывая, что не осуждает позицию Дика. – Понимаешь, о чем я? Такие ребята любят ходить в походы, но не высовываются из палатки, когда стемнеет. А тут появляешься ты, со своей репутацией, и Дик немного занервничал. Полковник – верный солдат «холодной войны», а ты – его человек, уже полгода работающий на кого-то еще. Так что возникли трудности в Лэнгли. И вот я говорю: «Подожди, Дик, я познакомился с этим человеком в лифте, и он был совершенно нормальным. Он был в Ирландии, набирался религиозного опыта – как апостол Павел, который свалился со своей лошади по пути в Дамаск». – Он еще раз улыбнулся.
Трент почувствовал, что должен улыбнуться в ответ и кивнуть – мол, все понял. Но он понял только то, что вляпался во что-то такое, чего не понимает и что ему совсем не по нраву.
Мексиканец, казалось, заснул.
– Я всегда работал в полевых условиях, – отозвался Трент.
– Хочешь сказать, что тебя не волнует политика чиновников. – Улыбка Стива была немного печальной. – Я не обижаюсь, но, с моей точки зрения, это звучит так же, как слова Дика. Сейчас такая ситуация, в которой многие считают, что стоит сменить «крышу», и все местные проблемы исчезнут. Другие же полагают, что это лишь ухудшит ситуацию, только немного позже. Нужно быть хорошими ребятами, а не говорить, что мы хорошие ребята. Перестать играть в честную политику и заняться сотрудничеством. Перестать перекупать боссов и начать помогать рядовым. Мы специалисты. Мы пишем доклады. Может быть, сейчас нас немного встряхнуло. Потребуется время, и придется пожертвовать многими убеждениями. Это не вопрос морали, – уверил он Трента, как будто не вопрос морали – делать все нормально. – Мы пытались устроить все другим способом, но ничего не получилось.
Он кивнул в сторону дремавшего мексиканца.
– И Пепито, и ты, и я боремся с терроризмом. Мы ловим бандитов, вынуждаем кого-нибудь застрелить их вместо того, чтобы застрелить нас, иногда сами их убиваем. Таким образом мы создаем новых мучеников, а сами становимся новыми террористами. Другой путь – попытаться искоренить причины, вызывающие терроризм. Речь не о том, что нам не следует больше ловить этих сукиных детей. То, о чем я говорю, – долгосрочные меры. Сродни ирландским проблемам, и именно поэтому я дал тебе свой телефон.
– Да, – ответил Трент, потому что как раз об этом он тогда и говорил.
Он был согласен со Стивом, что вовсе не означало, будто он верит американцу и ему хочется быть вовлеченным в эту мышиную возню с разведывательной деятельностью – в то, что ему закрытым текстом предлагал Стив. Если это, конечно, не ловушка. Ведь ситуация могла измениться в зависимости от результата, и американец сориентируется, чью сторону ему принять, а Трент окажется в опасности.
– Да, – повторил Трент, так как и Стив, и мексиканец молчали. «Да» – вполне безопасная реакция. А так как Тренту нужна была помощь, он добавил:
– Я согласен.
– Ну что ж, прекрасно. – Стив просиял. – Мы с Пепито – холостяки и порой решаем немного поразвлечься там и сям, – продолжил он. – Иногда Дик знает об этом, иногда – нет. Это зависит от того, хотим ли мы с Пепито докладываться. Я должен возвращаться домой, но Пепито тебе все покажет. Канкун – его родной город. Потребуется помощь, звони. Понадобятся крепкие ребята – помашешь желтым платком, чтобы они не прострелили спину. – Он кинул Тренту желтый шелковый носовой платок. – До встречи…
Стив не сказал, что это за ребята. «Все слишком чисто и аккуратно», – подумал Трент. Он прошелся по холлу и проводил «фольксваген» взглядом.
Когда Трент вернулся в гостиную, Пепито открыл один глаз, а немного погодя – и другой. Продолжая
