зазвякало оружие, в некоторых домах мелькнул свет.
Из-за сараев вырвалась фигура всадника и с галопа врезалась в кусты.
— Черти! — ругался разгорячившийся Исаков. — Сволочи, в упор стреляют. Баскаков, живо к командиру, доложи, что занята. Около роты. Куров, на ту сторону дороги! Захвати с собою Карпушева, тут он.
— Баскаков, пошли сюда двоих.
Куров мелкой рысью затрусил по кустарникам обратно. На дороге наехал на Карпушева и махнул ему за собою.
— Что там? — равняясь с Куровым, шепотом спросил Карпушев.
— Занята. Ты не шуми.
Они выехали на опушку и схоронились в кусте, метрах в ста от пулемета. Куров знаками показал разинувшему рот Карпушеву пулемет и что там пеший противник.
Сзади зашуршали кусты, и к ним подъехал комвзвода Леонов.
— Чего тут?
Куров шепотом рассказал.
— Впереди нас кусты-ы! — заорали от пулемета. — Левее от дороги-и!
— Черт! Давай правее.
В кустах правее их разыскал Головкин из эскадрона.
— Товарищ командир! Комэска ругается, почему, говорит, встали?
— Я же ему докладывал.
— Пусть, говорит, ищут правый фланг — и вперед, не задерживаясь.
— Есть! Скажи, что есть. Куров, вперед, шары наточи, вон у тех деревьев тебя догоним. Карпушев — маяком, смотри в оба.
Скоро деревня осталась влево сзади, но речка остановила дозоры, а мост в деревне.
— Вперед! — передают сзади.
Куров сунулся было, но увязил лошадь до живота и скачками выбрался обратно.
— Вправо, искать брод!
Вправо по берегу повела тропинка, по ней взяли рысью и вскоре подъехали к дому лесника. От домика к берегу спускалась проторенная и загатьеванная дорожка, по ней спустились и перешли вброд. На той стороне лес окружил всадников снова.
— Куда теперь?
— Черт ее знает. Дождемся командира. Куда, товарищ командир? — спросил Куров подъехавшего Леонова.
— На,восток, вот в этом направлении, — взглянув на карту, показал рукою командир. — Езжайте прямо лесом, здесь дороги нет, километрах в трех выедем на поля. Вперед!
Опять лес охватил могильной тишиною и мраком. Объезжая деревья, теперь нужно было запомнить направление, иначе легко можно заблудиться и начать кружить на одном месте. Куров зорко вглядывался в деревья, стараясь по сучьям определить стороны света, но деревья были кругом обросшие одинаково, он щупал на стволах поросли лишайника, лишайник был кругом. В этих дебрях лес не чувствовал ни юга, ни севера. Осенние ветры шумели вверху и траву, понятно, никуда не клонили. Оставалось ориентироваться по звездам, но выхватывающиеся между верхушками деревьев кусочки неба показывали одну-две звездочки, ничего не говорящих. «Без компаса тут никуда не уйдешь, — думал Куров, — или придется искать прогалины». Несмотря на исключительное напряжение. Курова, проверяющего себя, как бы он на войне поступил, все-таки с направления сбивались несколько раз и приходилось забирать то вправо, то влево. Ядро разъездов ехало почти на хвосте дозоров. Непосредственно за разъездом просачивался через лес эскадрон, оставивший кухню и повозки с обозом полка.
Наконец впереди разом вспыхнул сероватый свет, и Куров выехал на открытое поле.
— Прямо, вот так! — махнул рукою командир.
Куров пустил повеселевшую лошадь, она зашагала, стрелками поставив уши.
«Чует чего-то», — подумал Куров, поправляя спутавшуюся гриву.
Начало светать и вместе с тем свежеть. Впереди начали вырисовываться дома деревни, и командир увел ядро разъезда в лощину.
Осматривать большое село было отправлено несколько дозоров. Курова оставили в ядре, как всю ночь работавшего впереди. Светало быстро. Пока прятавшийся в балке эскадрон курил и перетаптывался с ноги на ногу, погасла последняя утренняя звезда. Налетевший ветерок разогнал белесые расползшиеся тучи, на востоке брызнули золотые нити утреннего солнца.
Вскоре из дозоров прискакали посыльные, сообщив, что деревня — Николаевская колония, в ней взвод пехоты охраняет переправу через Волхов.
Второй взвод на рыси уехал на западную окраину села с задачей выманить синих на окраину. Через несколько минут, цепляясь за обочины балки, тронулся эскадрон и, подойдя к деревне вплотную, остановился. Куров был послан наблюдать за вторым взводом. Он въехал наверх и, сдерживая порывающуюся совсем выскочить лошадь, огляделся. Из деревни на галопе скакали дозорные, у крайнего дома красноармеец пытался вскочить на прыгающую на месте лошадь и не мог.
«Переменник, — подумал Куров. — Эх, черт, и чего он ловит стремя, когда надо садиться с маху? Эх! Тьфу! Готово! Растяпа...»
К переменнику подбежал пехотинец, схватил его, лошадь вырвалась и распласталась в погоне за дозорными. Левее рассыпавшийся второй взвод на галопе скачет куда-то в сторону. «Ага, в лощину». Вскоре из лощины, скрывшей всадников, выскочили спешенные и побежали на деревню.
«Вон еще растяпа, куда он пику попер? Все бы в пешем строю с пиками ходили, где это видано? Ну, вот теперь обратно; командир, видно, вернул».
Из деревни, пригибаясь, высыпали синие и шагах в ста упали серыми точками. Вон обезьянку тащат — пулемет.
— Сади-ись! — крикнули сзади в балке. Куров обернулся. Рядом стоящий комэска делал рукою какие- то знаки. Первый взвод тронулся вперед.
— Мне можно сняться?
— Да, езжайте.
Вскоре балка повернула влево и оборвалась поляной. Перед глазами опять та же картина. Куров подскакал к комвзводу и показал пулемет. Командир поднял руку и полуобернулся к взводу.
— Пики к бою! Шашки-и-и!
Метнулась грива, как подбитое воронье крыло, в ушах взвыл ветер. Равняясь с Куровым, что-то прокричал командир, слева показалась оскаленная морда Егозы. «За повод держится, сволочь», — мелькнуло у Курова. Он дал шпоры и взмахнул клинком над головой.
— Рра-а-а!.. — закричал взвод.
Еще два, три броска — и канава. Рраз! — нет канавы. Справа на Курова, вздрагивая, бежит крайний дом, левее — точки пехотинцев. Они вскочили и бросились бежать. Куров направил коня на одного, тот, оглянувшись, присел, закрывая голову руками.
«Как бы? — мелькнуло у Курова. — Вот так бы». Он вскинул клинок и мысленно сделал взмах над присевшим.
— Падай! Куда бежишь? Убежать хочешь? Падай! — крикнул он другому. «И этот бы пропал. Дурак, чего испугался? Сейчас только и учиться бы, а он трусу верует. Ведь знает, что не тронем». Он придержал коня, командир опять выскочил вперед и плавно повернул в деревню. С проулка, в который они повернули, сыпанули по сторонам ребятишки и бабы; проезжая, Куров зыркнул по ним взглядом: «Игрушку нашли! Что мы, представление делали, что ли?»
По улице проскакали, никого не встретив. Справа, в промежутке домов, блеснули осколки реки, а в проулке с пологим спуском увидели у этого берега паром. Вот она, задача-то! Но командир проскакал прямо до окраины, где перешли на рысь и, на ходу выстроившись, остановились.
— Абрамов, Миронов! Вперед наблюдателями! Остальные. — маскироваться.
Командир вложил клинок, остальные без команды сделали то же.
Едва успели передохнуть, Абрамов подскочил с вестью.
