поиски знамения в небесах.
Он хихикнул, словно ему рассказали старый анекдот. Потом нажал на кнопку с облупившейся краской, и зал наполнился шепотом. И почти сразу же Макдональд ощутил себя тем самым мальчишкой. Вопреки самому себе, собственному своему скептицизму он вновь почувствовал себя ребенком, внемлющим странным голосам обитателей чужих миров, полным страдания зову непонятных существ, взывающих к вниманию и сочувствию.
«Боже! Как им помочь?.. Возможно ли восстановить разорванную связь, сокрушить непреодолимые барьеры времени и расстояния и в конце концов воссоединить разум с разумом».
Как во сне, он протянул руку, словно желая коснуться отца, и попросил:
— Выключи…
«И, наверное, всему виной не магическая сила голосов, а слабость его как человека». Несостоявшееся создание, а мужчину в нем уничтожили еще когда он был мальчишкой.
— Поймали что-нибудь новенькое? — осведомился он, когда шепот умолк и ему наконец удалось вернуться в свое время.
— Нет, идут одни повторы, — охотно пояснил Олсен, но в голосе его проступила усталость. — Мы слушали пятьдесят лет, пока приняли послание с Капеллы, и вот уже скоро как тридцать все время слышим одно и то же. Послание получено в тот самый год, когда ты, Бобби, родился.
— И с ним вам повезло намного больше, чем со мной, — ответил Макдональд.
Ребенок и послание. Не приходилось сомневаться, какой из новорожденных больше значил для их отца и кого он понимал лучше.
— Может, там уже и нет никого, — сказал он. — Именно так говорили все эти скептики и маловеры: «А может, там никого в нет». Они говорили, мы — слушали и не обращали внимания на их слова. Ну и в конечном счете опровергли их. Приняли послание, прочитали его и отправили ответ. Там наверняка есть и другие, и мы примем их. Как знать, возможно, уже этой ночью. Кому дано представить, какое там пространство, как много звезд и сколькими способами подать о себе сигнал они владеют? Все это нам и предстоит исследовать. Если обнаружились одни, найдутся и другие. Но, даже, если этого не случится, у нас все равно остается Капелла. Когда-то мы получим их ответ, и уже этого достаточно, чтобы сказать: оправдались все наши усилия.
— Да, — вздохнул Макдональд. — Я думаю, так оно и произойдет.
Ему вдруг захотелось тотчас распрощаться с Олсеном и уйти, но что-то внутри удерживало его. Да и старик, казалось, не слушал его.
— Самое интересное я приберег на закуску, — сообщил он. — Покажу-ка я тебе компьютер.
Макдональд предпринял попытку увильнуть.
— Да знаю я этот компьютер.
— Нет, это не тот, — ответил Олсен.
Макдональд вспомнил: когда-то Олсен считался лучшим специалистом по компьютерам.
— А кроме того, там есть еще кое-что.
В компьютерном зале — самом большом во всем здании — почти на всех стенах размещались таблицы с программами, различные указатели, а на полках под стеклом — катушки с дискетами. Повсюду вспыхивали разноцветными огнями и гасли лампочки, а посреди зала, похожие на чудовищ, пожирающих перфокарты и изрыгающих широкие бумажные полосы, притаились разнообразные устройства. Полосы причудливо извивались, и, если за ними не успевали уследить, они образовывали целые завалы. Компьютер же без устали что-то искал, беседовал сам с собой, хохотал. В стенах оставалось лишь два свободных от компьютера места, там и находились двери — одни, входные, вели в коридор, другие — в кабинет его отца, чтобы при необходимости он в любой момент мог спросить у компьютера или велеть тому что-нибудь сделать. Черные змеи кабелей, отправляясь за информацией, уходили сквозь стены в другие помещения. Компьютер, казалось мальчику, тянулся бесконечно. И еще Бобби подумал тогда: вот, наконец- то он видит перед собой создание, знающее все на свете — даже тайны, нашептываемые в комнате прослушивания, и, стоит его лишь спросить, как он расскажет все.
— Папа, почему ты не спросишь компьютер, о чем шепчут голоса? — не раз задавал отцу вопрос Бобби.
— Я спрашивал, Бобби, — отвечал отец. — Но мы, наверное, не знаем, о чем и как спросить, вот он и не говорит ничего.
Подхватив сына на руки, отец выходил из кабинета, и они оказывались лицом к лицу с компьютером. Бобби, проникаясь уверенностью отца, говорил:
— Я вырасту и заставлю компьютер все рассказать.
— Я буду счастлив и стану тобой гордиться, — отвечал отец.
За все эти годы даже компьютерное помещение как-то съежилось. Все, когда- то блестевшее краской и металлом, словно ушло в стены, с какой-то усталой покорностью поддавшись тирании времени. Кое-где оборудование заменили, наверняка подключили новые блоки памяти, считывающие и печатающие устройства, а может, даже целые операционные системы. Однако в главном компьютер оставался тем же: по прошествии целых десятилетий он дождался Макдональда. По объему памяти и сложности системы сетей он по-прежнему оставался самым большим в мире, хотя, наверное, теперь и не самым быстродействующим. Макдональду уже приходилось работать на машинах, которые во многих отношениях превосходили эту.
— Шагаем в ногу с прогрессом, — проговорил сзади Олсен. — На первый взгляд, возможно, и не впечатляет, особенно, если сравнивать его с последними поколениями компьютеров, с их ультрасовременным дизайном и микроминиатюризацией. Однако все стоящее из нового здесь как-нибудь, да учтено. Мы не захотели изменять ни его памяти, ни внешнего вида. После стольких лет, проведенных вместе, это — скорее человек, нежели компьютер. Вот и хочется, заходя сюда всякий раз видеть родное лицо.
Между считывающими и печатающими устройствами и в полутемных углах зала расставили несколько удобных кресел. Макдональд случайно взглянул на один из таких неосвещенных уголков и ему показалось, будто одно из кресел кем-то занято. Впечатление создавалось до невероятного реальное, он даже присмотрелся повнимательнее и только тогда убедился: в кресле никого нет. В безмолвном зале находились он, Олсен и компьютер. Лишь время от времени раздавались постуки и хихиканье компьютера, да расточались вокруг запахи смазки и озона.
— Садись, — пригласил Олсен, указывая на одно из кресел в центре зала. — Ты должен это услышать.
— По правде говоря… — начал Макдональд, — мне бы не хотелось…
Все же ему пришлось присесть, и Олсен, удобно устроившийся в соседнем кресле, нажал кнопку дистанционного пульта.
— Всем нам следует постоянно помнить, для чего мы все тут, собственно, собрались, — произнес голос из прошлого. — Иначе мы окажемся погребенными Ниагарой данных…
— Господа, прошу всех занять свои места у аппаратуры…
Раздался другой голос:
— Может, вот здесь что-то и есть…
И опять — первый голос:
— Мало шансов.
Вступил третий голос, забубнил, будто в жестяную банку:
— Мак, случилось непредвиденное… Это касается Марии.
Потом тот же голос произнес:
— Ты не сделаешь этого, Мак… Ведь речь не только о тебе. Обо всей Программе.
И снова — первый, так хорошо знакомый Макдональду голос:
— Чарли, ведь в жизни-то я банкрот. За что бы я ни брался, все обращалось в прах… Кто я? Бездарный лингвист? Паршивый инженер? Я не обладаю соответствующей квалификацией для этой работы, Чарли… Вам нужен кто-то понаходчивей, чтобы продолжать Программу, кто-то, способный к плодотворной деятельности, некто… осененный благодатью.
— Мак, ты устраиваешь чудные приемы.
