чтение, он торопливо свернул пергамент. Плохие новости, очень плохие.
Маг задержался перед зеркалом в богато изукрашенной рамке, пригладил черные волосы и велел своему бестолковому сердцу угомониться. Оно, по мнению Северана, билось чересчур сильно, да и капельки пота, блестевшие на лбу, слишком бросались в глаза. Король заметит их и поймет, что за вести принес Северан, даже прежде, чем тот успеет открыть рот, — а это будет весьма, весьма некстати.
С дурным настроением Мегрена нелегко было сладить, даже если полученную новость можно было подать в более выгодном свете. И если сейчас ему вздумается прийти в ярость, Северан предпочел бы, чтобы под горячую королевскую руку подвернулся, как обычно, кто-нибудь из дворцовой челяди. На прошлой неделе эта участь постигла хрупкого мальчишку-эльфа, который умудрился не заметить, что сливки, которые он подал королю, скисли. Щенок вопил так, что в королевские покои прибежали дворцовые стражники и вынуждены были лишь бессильно глядеть, как его величество избивает до полусмерти бестолкового юнца.
Когда король повернулся спиной к своей жертве, капитан стражи метнулся к окровавленному мальчишке и подхватил его на руки. Это был отважный поступок, поскольку Мегрен, снова разъярившись от такого наглого вмешательства, точно так же мог накинуться на стражника. Этого, впрочем, не случилось: король, скрипя зубами и внутренне кипя от злости, уставился в окно, а стражники поспешили унести мальчишку.
Откровенно говоря, Северан считал, что уж лучше бы этот дурень забил щенка до смерти — и делу конец. Вместо этого мальчишка выжил, а когда вернулся к безутешным родственничкам и рассказал, что случилось, в эльфинаже вспыхнули бунты. Городская стража сообщила, что стражники вынуждены были бежать оттуда и запереть ворота, предоставив разъяренным эльфам жечь собственные жилища, пока пара дней голодного существования не заставит их утихомириться. Мегрена, само собой, вряд ли заботили какие-то там взбунтовавшиеся эльфы, зато подобные проблемы весьма усложняли жизнь Северана.
Сейчас, однако, ему предстояло объявить королю куда более худую новость, а подходящего слуги, на котором король мог бы выместить злость, не было. Маг вытер пот шелковым платком — подарок услужливого антиванского торговца, который умолял его устроить аудиенцию у короля, — и задумался: возможно ли вовсе не сообщать Мегрену эту новость? Он заглянул в глаза своего отражения в зеркале и нахмурился, увидев там страх.
Да, выбора у него и в самом деле нет.
Он нашел Мегрена в конюшне. Двое кряжистых кузнецов раболепно суетились вокруг короля, закрепляя на нем новые доспехи. Золоченую пластинчатую броню изготовили по особому заказу короля, на нагруднике была вычеканена львиная морда. На доспехах было множество прорезей, и всюду, где не виднелась черная кожа, ослепительно блистала позолота. Такая броня была под стать не только королю, но даже императору. С тех самых пор как Мегрен командовал войском в битве у Западного Холма, он стал просто одержим всем, что касалось военного дела. И это несмотря на то, что, по многочисленным заверениям офицеров, король ни разу не был замечен на поле во время боя и, как правило, объезжал его, лишь когда все уже было закончено, — осмотреть кровавые следы побоища.
Северан считал, что новые доспехи выглядят весьма впечатляюще и вполне подходят царственной особе. Мегрен, само собой, был иного мнения. Он едва терпел возню кузнецов, постоянно подергивал плечами, сетуя на неудобство, рявкал на них из-за какого-нибудь туго затянутого ремешка и ворчал, что наголенники жмут, а от латных перчаток чешутся руки. Поблизости слонялось несколько слуг, запуганных настолько, что у них и в мыслях не было взяться помогать кузнецам. Нервозная обстановка подействовала даже на немногих лошадей, стоявших в конюшне. Животные били копытами так, что, казалось, вот-вот снесут с нетель двери в стойлах.
Северан уже собирался войти, когда заметил, что у дальней стены, наблюдая за ходом примерки, восседает на высоком стуле преподобная мать Бронах. Маг понятия не имел, зачем она сюда явилась, но тут церковница подняла взгляд. Чуть заметная усмешка зазмеилась на ее губах.
Похоже, она все знала. А может быть, даже пришла сюда именно затем, чтобы полюбоваться предстоящей сценой.
Мегрен заметил усмешку преподобной матери и, повернувшись, увидел остановившегося на пороге Северана.
— А, это ты! — фыркнул он. — Что еще стряслось? От души надеюсь, что ты принес известия из Гварена. Это дело уже непростительно затянулось.
Маг откашлялся, прочищая внезапно пересохшее горло. Ему никак не удавалось оторвать взгляд от меча, висевшего в ножнах на поясе Мегрена. Пусть этот меч скорее красивая игрушка, чем боевой клинок, но, если король вздумает им размахивать, он натворит немало бед.
— Да, — наконец сказал он, — известия из Гварена.
Лицо Мегрена побледнело, глаза сузились, и по всей конюшне, казалось, пролетел порыв ледяного ветра. Слуги поспешили ретироваться, и кузнецы перестали возиться с ремешками доспехов. Они попятились, и на лицах их отразилось смятение.
— Вы что, спятили? — гаркнул на них Мегрен. — Продолжайте!
Кузнецы поспешно бросились к нему — так поспешно, что налетели друг на друга и едва не сбили с ног самого короля. Взревев от ярости, Мегрен вскинул ногу в стальном сапоге и угодил одному из мастеров в нос. Брызнула кровь, и мужчина, отлетев назад, врезался в стену конюшни.
— Вон отсюда, болваны! — взревел Мегрен.
Второй кузнец уставился на него круглыми от ужаса глазами, но это оцепенение длилось только долю секунды. Бросившись к товарищу, который неловко стоял на коленях у стены, обеими руками закрывая окровавленное лицо, кузнец помог ему встать, и оба опрометью выбежали из конюшни.
Мегрен проводил их раздраженным взглядом и снова повернулся к Северану.
— Я хотел бы услышать эти известия, — вполголоса зловеще проговорил он.
— Я тоже хотела бы их услышать, — вставила преподобная мать Бронах. Вид у нее был на редкость самодовольный.
Северан попытался сглотнуть слюну, но обнаружил, что в горле у него застрял тугой комок. Поэтому он просто откашлялся. Этот кашель особенно громко прозвучал в притихшей конюшне, где все взгляды были устремлены на него. Даже кони, казалось, не сводили с него глаз.
— Мы взяли Гварен, — просто проговорил он.
Мегрен презрительно фыркнул:
— И чем же эта новость так плоха?
Северан нервно смял в руках туго свернутый пергамент.
— Не… неизвестно, сумеем ли мы его удержать, ваше величество. Взять его было чрезвычайно трудно. Возникли непредвиденные обстоятельства.
На лбу мага снова выступил пот. Северан мысленно молился, чтобы Мегрен этого не заметил.
По счастью, король был слишком поглощен собственным раздражением. Он нетерпеливо притопывал сапогом по дощатому полу и, уперев руки в бедра, оглядывал конюшню с таким видом, словно искал того, кто мог бы разделить его чувства. Наконец Мегрен резко повернул голову к Северану.
— Непредвиденные обстоятельства? — ядовито переспросил он. — Ты говорил, что гам осталась только жалкая горстка этих дурацких мятежников. Я послал туда шевалье и половину войска, которое взяло Западный Холм. По твоим же словам — более чем достаточно.
— Принц Мэрик жив, — сказал Северан. — Он был в Гварене.
И тут же пожалел о сказанном, потому что глаза Мегрена округлились от ярости. Тем не менее король не сказал ни слова. Он просто смотрел в упор на Северана, и тот начал подумывать о бегстве.
— Жив? Но каким образом? — воскликнула мать Бронах.
Северан мельком отметил, что ее изумление выглядит совершенно искренне. Стало быть, об этом она как раз не знала. Северан мог бы втайне — самую малость — позлорадствовать над этим обстоятельством. Оно послужит скромным утешением, когда его неизбежно посадят на кол.
— Вот именно! — прорычал Мегрен. — Как это — жив? Опять? И каким образом он оказался в Гварене?
При этих словах король с угрожающим видом потянул меч из ножен.
Северан насупленно глянул на него:
