– Где вы так научились? – наконец вымолвил он.
– У бабушки, – улыбаясь, ответила Лида. Ей было приятно смотреть на столь очевидную оценку своих кулинарных способностей.
– Молодчина у вас бабушка, – оценил Фролов.
– Молодчина, – согласилась Лида. – Я бы без нее точно пропала. И тогда, и сейчас – она же с Анькой сидит, когда я в отлучке.
– А чего ребенка с собой не взяли? – полюбопытствовал Сергей Петрович. – Пять лет – уже можно брать. Кстати, немножко рано все-таки для белых ночей. Чуть позже они еще белее будут.
– Ребенок еще успеет, – не сразу, будто обдумывая ответ, сказала девушка. – А поехала, как обстоятельства позволили.
Вообще Лидочка мгновенно никогда не отвечала, сначала как бы взвешивала заданный вопрос, и это тоже нравилось Фролову.
– А что же вы сами не едите? – упрекнул ее Сергей Петрович.
– Фигуру берегу, – то ли в шутку, то ли всерьез ответила Лида.
– Вам ли говорить про фигуру? – укоризненно произнес Фролов.
– О-о-о… – протянула она. – Стоит только увлечься…
– А по мне, вы такая красивая, что больше ничего и не надо, – вдруг быстро выпалил он. И опять покраснел – в отличие от своего шустрого друга Паши Сергей Петрович не то чтобы был скуп на комплименты, а даже поздравлять женщин с Восьмым марта и то стеснялся.
– А где вы все сдружились? – спросила Лида, одновременно ловко собирая посуду и протирая стол влажной салфеткой.
– В полиграфическом. Сразу, еще на первом курсе. Я только из армии пришел, а эти салаги – из школы. Леха – москвич. Паша – из маленького городка на Украине, уже не помню точно откуда.
– Вы меня удивили вчера, – сказала Лида.
– Чем же?
– Что ушлым комсомольцем был Алексей, а не ваш Паша.
– Леха тоже не был ушлым комсомольцем. Он просто был принципиальный и социально активный. Вот и пошел по комсомольской стезе, правда, карьеры не сделал.
– Да уж, – улыбнулась она. – Принципиальность карьере точно не помощник.
– А я в парткоме института был, – похвастал Сергей Петрович. – Я ведь из армии уже членом партии вернулся. В войсках ГБ служил.
– Серьезный вы мужчина, – беззлобно улыбнулась Лидочка. – Диссидентов гоняли?
– Нет. Не наш профиль. А в вузе – так даже защищал. Кстати, вместе с Лехой.
– Как это?
– А вот так. И знаете, кто у нас в качестве диссидента проходил?
– Откуда ж мне знать. Кто-нибудь известный?
– Паша, собственной персоной. Ночью перетрудился на любовном фронте и заснул прямо на лекции по марксистско-ленинской философии – вы и предмета такого небось уже не застали.
– И что? Это был ужасный проступок?
– Да нет, не очень. Но когда преподаватель подошел, чтоб разбудить пообиднее, он у Паши на коленках книжку раскрытую увидел. И вытащил. «Архипелаг ГУЛАГ» солженицынский. А это уже не только исключением пахло. По тем временам все светило гораздо круче.
– И как же отбились?
– Мы с Лехой целый спектакль поставили. Якобы он нам обоим – но поодиночке – говорил, что нашел книгу в парке, а изучает ее, чтобы знать врага в лицо. И обещал сдать по прочтении в соответствующие органы. И еще двое это подтвердили: что, мол, плевался, но читал – иначе как честному комсомольцу отбивать идеологические атаки? А другим якобы даже на обложку взглянуть не давал.
– А на самом деле – давал?
– Не знаю, как всем, но мы с Лехой прочли от корки до корки. Впечатление было – как дубиной по башке. Я-то к любой власти лояльный, чего уж скрывать. А Леха, по-моему, именно с тех пор завелся.
– А чего вас в полиграфию потянуло? – сменила тему девушка.
– Сам удивляюсь, – своеобразно объяснил Фролов. – Я по льготе мог в любой вуз поступить. А пошел туда. И не жалею. Вот вы знаете, как печатали этот календарь? – Он показал рукой на плакат с пейзажем и календарной сеткой, висевший на стене кухни.
– Понятия не имею, – честно призналась Лидочка.
– А это такие хитрые процессы… Взять ту же плоскую печать: ничего не выступает, ничего не вдается, а краска ложится только туда, куда надо печатнику. Разве не интересно?
– Наверное, интересно, – согласилась девушка.
– А хотите со мной на выставку? – загорелся идеей Сергей Петрович. – Там я вам уж точно все покажу и расскажу.
– Спасибо, – мягко отказалась она. – Это мы и в Москве сможем. А в Питере я лучше буду изучать Питер.
– Тоже верно, – не стал настаивать Фролов – очень уж ему понравилась мысль о том, что они еще что- то вместе смогут в Москве.
А с другой стороны, почему бы и нет? В конце концов, сорок девять – не восемьдесят девять. Если вести себя осторожно и осмотрительно, то такая семья сможет просуществовать очень долго. И очень счастливо.
Тем более что по характеру и возрасту он был заранее вполне снисходителен к любым возможным Лидочкиным слабостям.
– А где и как встретимся? – уже уходя, вдруг вспомнил Фролов. – Ключ-то у нас – один! Давайте, может, я его вам отдам?
– Ну уж нет, – твердо отказалась Лидочка. – Я и так тут – приживалка, да еще у хозяина ключ отнять.
– Что же вы такое говорите, – укорил ее Сергей Петрович. – Надо же так сказать – приживалка… – И тут же принял решение: – Ладно, пусть ключ будет у меня. Тогда давайте обменяемся телефонами.
Не откладывая, прямо на розовых салфетках, тоже заботливо подготовленных неведомой им местной тетенькой, написали свои мобильные. И – обменялись салфетками.
– Не потеряйте, – засмеялась Лидочка. – Это дефицит. Я вообще-то свой телефон никому не даю.
– Не волнуйтесь, – заверил ее Сергей Петрович. – Уж точно не потеряю. – И поехал на работу.
10
Выставка встретила его обычной суетой.
Фролов подогнал «Форд» прямо к павильону – за это удовольствие устроители, как обычно, содрали с него двести рублей. Хоть и знал он, что по приезде все расходы будут возмещены, это мелкое вымогательство всегда злило экономного Сергея Петровича.
Привычно организовав процесс, он быстро перетаскал на свой стендик содержимое объемистого фордовского багажника – очень полезная в таких случаях тележка на колесиках не зря была привезена с собой из Москвы.
Стенд, как обычно «на выезде», был маленький, всего шесть квадратных метров. И еще через десять минут все они были плотно заняты образцами офсетных пластин, банками с «химией» и проспектами, в которых подробно расписывалось, почему питерские полиграфисты должны покупать именно эту продукцию, а не какую-нибудь иную.
Рядом такие же серьезные дядьки – женщин среди стендистов было намного меньше – занимались той же самой работой.
Разложившись, народ пошел друг к другу общаться – конкуренция в этом бизнесе никогда не была помехой дружбе. Тем более вузов подобного профиля – раз-два и обчелся, так что все действующие лица в той или иной степени друг друга знали.
В другой раз Сергей Петрович воспринял бы это с обычным удовольствием. Но не сегодня.
Сегодня он лишь усилием воли заставлял себя не смотреть на часы каждые три минуты: от частых
