Если же, как мы думаем, стремленія челов?ка влекут его, наоборот, к единоженству, к прочному союзу двух существ, которые, раз встр?тившись, научились понимать и ц?нить друг друга и в конц? концов как бы слились в одно, потому что их союз становится все полн?е и т?сн?е, их воля, желанія и мысли все бол?е и бол?е тождественными, то для таких людей законы, принуждающіе их жить вм?ст?, еще мен?е нужны: их собственная воля служит лучшей гарантіей нерасторжимости их союза.
Когда мужчина и женщина перестанут чувствовать себя прикованными друг к другу, то если они д?йствительно друг друга любят, каждый из них будет стараться заслужить любовь избраннаго им существа. Когда каждый будет чувствовать, что любимый челов?к всегда может бросить семейное гн?здо, раз только он не находит в нем того удовлетворенія, о котором мечтал, он будет стараться сд?лать все возможное, чтобы привязать его к себ? вполн?. Как н?которыя птицы, которыя в пору любви од?ваются, для привлеченія самок в яркія перья, люди будут культивировать в себ? такія нравственныя качества, которыя смогут внушить к ним любовь и сд?лать их общество пріятным. И такого рода чувства сд?лают союзы гораздо бол?е нерасторжимыми, ч?м самые жестокіе законы и самое сильное угнетеніе.
Мы, собственно, не занимаемся зд?сь критикою современнаго брака, который в сущности равносилен самой наглой проституціи: браки по разсчету, в которых чувство не играет никакой роли, браки, заран?е устраиваемые семьями – особенно семьями буржуазными, – причем у т?х, кого соединяют таким образом, не спрашивается согласія; браки неравные, гд? разрушающіеся старики соединяются, благодаря своим деньгам, с полными св?жести и красоты молоденькими д?вушками; браки, гд? старухи покупают за деньги любовь молодых людей, платящихся своим т?лом, да еще н?которым позором за свою жажду обогащенія. Эти браки уже много, много раз критиковали, и возвращаться к этому – лишнее. С нас достаточно было показать, что половой союз не всегда был окружен одними и т?ми же формальностями и что он сд?лается наибол?е достойным тогда, когда избавится от всяких ст?сненій. Другого выхода безполезно и искать[3].
Глава VII.
Государственная власть[4].
Вопрос о государственной власти так т?сно связан с вопросом о собственности, что, говоря о посл?дней, мы были вынуждены говорить и о развитіи первой. Теперь мы не будем возвращаться к этому, а ограничимся разбором современной нам формы власти – той, которая основана на всеобщем избирательном прав? и закон? большинства.
Мы уже вид?ли, что легенда о божественном происхожденіи собственности и власти исчезла, и что буржуазіи пришлось искать для них другое, бол?е прочное основаніе. Она сама сод?йствовала уничтоженію «божественнаго права», сама помогала борьб? против права сильнаго; на м?сто его она постаралась, прежде всего, поставить силу денег, в форм? изв?стнаго ценза для права выбора в палату, т. е. такого порядка, при котором избирателями могли быть только люди, платившіе изв?стную сумму налогов. Позже стали говорить о том, чтобы присоединить к этим избирателям еще и людей «способн?йших»: это было требованіе разорившейся части буржуазіи. Но все это не могло долго тянуться: раз только государственная власть становилась предметом обсужденія, она уже теряла часть своей силы; т?, которые раньше не участвовали в выбор? правителей, начинали также требовать права голоса в этом вопрос?.
Буржуазія боялась народа и не соглашалась ни на какія уступки; власть была в ея руках и ей хот?лось ее сохранить. Чтобы добиться всеобщаго избирательнаго права, рабочим пришлось приб?гнуть к революціи. Но т? буржуа, которым они при этом дали в руки власть, прежде всего посп?шили ур?зать по возможности пріобр?тенныя народом права, с ц?лью как-нибудь обуздать это чудовище, которое, как им казалось, вот-вот поглотит их. Лишь долгое время спустя, лишь увидав на практик?, как функціонирует это новое право, они поняли, что оно не грозит никакой опасностью их привиллегированному положенію, что оно – не больше как инструмент, на котором нужно только ум?ть играть, и что этот знаменитый орган рабочих требованій, который рабочіе уже считали своим достояніем, (в?дь они купили его ц?ною своей крови!) есть в сущности лишь усовершенствованное орудіе господства, порабощающее людей, которые им пользуются, в то время как сами они, наоборот, думают, что освобождаются.
Что такое в самом д?л? всеобщее избирательное право, как не право управляемаго выбирать того челов?ка, который будет им управлять, право выбирать ту розгу, которая будет его с?чь? Избиратель свободен... в выбор? себ? господина, но он не им?ет права не хот?ть никакого господина, потому что иначе им будет править тот, кого выберут его сос?ди. В тот момент, когда он упустил в урну свой избирательный бюллетень, он подписал свое отреченіе: он должен теперь подчиняться вс?м капризам избранных им правителей; они будут создавать законы, будут прилагать их к нему, а если он будет противиться – посадят его в тюрьму.
Мы не им?ем нам?ренія ни критиковать зд?сь систему всеобщаго избирательнаго права, ни разсматривать вс? т? поправки, которыя стремятся в нее внести с ц?лью заставить выборных исполнять свои об?щанія и таким образом оградить избирателя от их капризов и дать ему возможность свободно проявлять свою верховную власть. Это завело бы нас слишком далеко, да кром? того и не им?ло бы для нас значенія, потому что мы хотим показать, что ни власти большинства, ни власти «божественнаго права» существовать не должно и что вообще личность не должна подчиняться никакому другому закону кром? своей собственной воли. Кром? того, если мы разберем механизм правленія большинства, то увидим, что нами в сущности управляет даже не большинство, а самое ничтожное меньшинство, взятое из состава другого меньшинства, которое, в свою очередь, есть опять таки меньшинство всей управляемой массы.
Во-первых, права принимать участіе в голосованіи лишены, совершенно произвольно, женщины и д?ти, которыя однако подчиняются законам, как и вс?. Если, кром? того, мы вычтем вс?х т?х, кто по т?м или другим причинам не пользуется этим «правом», то у нас останется меньшинство, которое совершенно произвольно считается единственно способным выбирать правителей для вс?х.
Во-вторых, когда происходят выборы, то теоретически вопрос о том или другом избранном должен завис?ть от р?шенія большинства; на практик? же всегда бывает н?сколько – шесть, восемь, десять и иногда и больше – кандидатов, и голоса избирателей распред?ляются между ними, не говоря уже о т?х избирателях, которые, не находя среди толпы кандидатов представителя своего мн?нія, подают голос в противор?чіи сами с собою. Таким образом, избранный является зд?сь представителем опять таки меньшинства, уже второго.
В-третьих, когда избранные соберутся вм?ст?, то, теоретически, вопросы должны точно также р?шаться среди них большинством, но на практик? и зд?сь мн?нія дробятся на множество групп и подразд?леній и, в результат?, р?шающій голос остается за маленькими кучками честолюбцев, которые держатся посередин? между крайними мн?ніями и отдают свои голоса то т?м, то другим, смотря по тому, что для них оказывается бол?е выгодным.
Мы видим, таким образом, к каким скромным разм?рам сводится пресловутое всемогущество избирателя; зам?тим при этом, что для того, чтобы не запутывать читателя, мы упростили вопрос и предположили, что каждый поступает честно и посл?довательно. Если же мы примем в разсчет вс? связанные с этим интриги, обманы, личные разсчеты, если мы вспомним, что, прежде ч?м стать окончательными, проэкты законов должны пройти через другое законодательное собраніе – Сенат, избираемый другою категоріею избирателей, если мы подумаем о том, что в Палат? находится пятьсот с лишним депутатов, а каждый избиратель выбирает только одного, так что его воля представляет не бол?е, как одну-пятисотую общей воли, да и то Сенат может ее еще сократить, то мы увидим, что участіе каждаго в управленіи так ничтожно, что его нельзя и вычислить.
Мало того: всеобщее избирательное право им?ет еще и другія вредныя посл?дствія в том отношеніи, что оно ведет к царству ничтожества и посредственности. Мы сейчас это докажем.
Всякая новая идея, идущая впереди своего времени, уже по этому одному им?ет за себя вначал? только меньшинство. Широких умов, способных ее воспринять и стать ея защитниками, бывает очень немного. Это – общеизв?стная истина, из которой прямо сл?дует, что люди д?йствительно развитые и обладающіе широким умом всегда бывают в меньшинств?. Большинство же стоит за среднія, общепринятыя идеи и выбирает того депутата, который, именно с ц?лью быть избранным, старается не идти наперекор
