Зоря встала со скамейки, подошла к Климу и заглянула в его глаза.
— А вы что, намерены отказаться?
— Намерен!
Уязвленное самолюбие не позволяло Снегову дать другой ответ. Но тут он перехватил взгляд принцессы, и что-то заставило его добавить:
— Разве что матерью императора будете вы.
Сказал и тут же испугался сказанному. «Что я несу, она же принцесса! Вот сейчас как отвесит мне пощечину…». Но случилось как раз обратное. Зоря удовлетворенно улыбнулась и произнесла:
— Оракул еще ни разу не ошибся…
— Что?
Снегов сначала не понял, а потом до него дошло.
— Да ну, — он махнул рукой, как бы отгоняя невероятную догадку, — нет, этого не может быть…
Но глаза Зори говорили иное. Снегов почувствовал, что полностью теряет контроль над ситуацией. Это было невероятно, но его действительно тянуло к этой женщине. Это была не похоть, но это была и не любовь — это было что-то другое.
— Давай я сниму его с твоей головы, он тебе больше не нужен.
Сказав это, Зоря протянула руки к Обручу, сняла артефакт с головы Снегова и положила его на скамейку. «Похоже, что мы перешли на «ты», — успел подумать Клим, прежде чем Зоря подошла к нему закинула руки ему за шею и прильнула губами к его губам.
Нет, он не поднял ее на руки и не понес в кровать. Они просто вошли в дом и прошли на кухню. Пока Зоря готовила еду, Клим развлекал ее рассказами из своей жизни космолетчика. Потом они вместе накрыли на стол. Правда к еде они едва притронулись, а вина так вообще не пили. Убрав со стола, они танцевали. Просто так, без музыки, тесно прижавшись друг к другу телами. Зоря чувствовала, что Климу надо привыкнуть к ней и не торопила его. Она знала, что ему не уйти от своего предназначения, и он это тоже знал… И была разобранная постель и на ней два обнаженных тела. И были ласки, и было соитие. И был женский вскрик. Ведь давно известно: прежде чем закричит младенец, объявляя миру о своем появлении на свет, должна вскрикнуть его мать, находясь на пике наслаждения от близости с его отцом.
Часть третья. Звездный папа
Клим открыл глаза. Он лежал на кровати в той самой комнате, куда его поселили по прибытии на Голубую планету. Так может все это ему лишь только приснилось? Мнимая смерть Зория. Поединок с графом Властмилом. Его собственная, опять-таки мнимая, гибель. Зоря… Обруч! В таком случае на его голове должен быть Обруч! Клим потрогал лоб — Обруча не было. Значит, все было наяву. Просто он выполнил свое предназначение, будущий император зачат и он больше не нужен в этом мире. Как ни грустно было сознавать, но именно это больше всего походило на правду. «Что ж, будем паковать чемоданы». Снегов поднялся с кровати и прошел в ванную комнату. Он уже был практически одет, когда, испросив разрешения, в комнату вошел лакей. «Раньше по утрам меня навещал Зорий…».
— Что тебе, любезный?
— Милорд, вас ожидают в гостиной, — произнес лакей с поклоном.
«Значит я все еще «милорд», хоть это радует. И кто же там меня ждет? А, впрочем, чего гадать? Пойду и сам посмотрю».
— Спасибо, любезный, скажи, что я скоро буду.
Лакей опять поклонился и вышел. Снегов отстал от него ненамного. В гостиной возле накрытого для завтрака стола сидела Светлана Райт. Увидев Клима, она поднялась с места и сделала несколько шагов ему навстречу, заглянула в глаза и произнесла:
— Здравствуй, Снегов!
Потом она прижалась к Климу, спрятав лицо у него на груди. Снегов обнял Светлану и нежно погладил ее по голове, словно успокаивал огорченного ребенка. Его слова прозвучали одновременно и ласково, и ободряюще:
— Ну, ну, все уже позади!
Светлана отстранилась от него, отступила на шаг и покачала головой.
— Если бы только знал, как я за тебя переживала.
— А я за тебя, — улыбнулся Клим.
— Но ведь ты уже, наверное, в курсе, что за меня переживать не стоило?
— Так, в общих чертах, без подробностей.
— Будут тебе подробности, — улыбнулась Светлана. — Но только после завтрака. Я распорядилась накрыть его здесь в твоих покоях, ты не против?
— А если я скажу что против, ты распорядишься все это отсюда убрать? — поддразнил подругу Клим, но увидев в ее глазах растерянность, которая могла перерасти во что угодно: от гнева до слез, поспешил добавить: — Шучу. Ты, конечно, все сделала правильно!
После завтрака они пересели на диван, подождали пока уберут со стола, и лишь после того как за последним лакеем закрылась дверь Светлана приступила к своему рассказу…
… После того как граф Властмил буквально внес ее в портал замаскированный под зеркало Светлана впала в забытье, вызванное по-видимому воздействием магии. Что с ней происходило в этот период, она помнила весьма смутно: какие-то перемещения, какие-то лица… в общем, ничего конкретного. Полностью в себя Светлана пришла только тогда когда оказалась сидящей на диване в роскошно обставленной комнате. И тут ее захлестнули противоречивые эмоции. Одна ее половинка испытывала праведный гнев и обиду на то, как с ней обошлись. На что другая половинка ей возражала: «А не ты ли сама ждала от графа поступка, который польстил бы твоему женскому самолюбию? Вот и дождалась». Первая половинка аж фыркнула от возмущения: «Я ждала поступка от слегка увлеченного мной мужчины, а здесь целая уголовная статья!». На что вторая половинка ничего ответить не успела, поскольку раздался вежливый стук в дверь.
— Войдите!
Голос Светланы звучал не слишком любезно. Если бы в эту минуту в комнату вошел граф, то он тут же был бы отдан «на съедение» ее первой половинке. Но вошла женщина, молодая и очень красивая. Ни простота наряда, — в том, что это эксклюзив у Светланы сомнений не было — ни минимум украшений — «А камушки-то, похоже, натуральные!» — не могли ввести в заблуждение относительно высокого социального статуса этой особы. Будь она одета в одни лишь лохмотья — гордая осанка и властный вид ни у кого не оставили бы сомнения в том, что перед ним если не королева то, как минимум, принцесса.
— Принцесса Зоря, — представилась женщина, прежде чем опуститься в кресло стоящее рядом с диваном.
— Советник Райт, — машинально ответила Светлана.
Принцесса улыбнулась.
— Мне хорошо известно кто вы. Ведь это по моей вине вы оказались здесь.
Окажись в этот момент в комнате преподаватели из Дипломатической Академии Земного Содружества они порадовались бы за свою ученицу. Лицо Светланы приобрело приличествующее моменту холодновато-вежливое выражение, а в голосе отсутствовали посторонние эмоции.
— Не вполне понимаю, ваше высочество, что вы имеете в виду?
Перемена, произошедшая в Светлане, не могла остаться незамеченной принцессой. Но та предпочла языку дипломатии самый обычный язык, на котором женщина рассказывает своей лучшей подруге о накопившихся проблемах. Это не могло не подействовать. В скором времени дипломат управляющий сознанием Светланы почувствовал, как его легонько похлопали по плечу. Обернувшись, он увидел позади себя женщину с усталыми и мудрыми глазами, которая произнесла спокойным и рассудительным голосом: «Ты вот что, дружок, погуляй где-нибудь в сторонке, а мы тут пока по-бабьи потолкуем». Поэтому, когда принцесса закончила излагать свою историю, голос Светланы звучал уже совсем по-другому:
— Значит, говоришь, Оракул избрал в отцы твоему будущему ребенку Клима Снегова?
