– Сколько есть – все мои. Корешей тут имеешь?
– Да пока в дыму. Ничего: обнюхаемся.
– А как, если стать на лыжи?
– Не канается. Я же на воле вертун, и тут не загнусь.
– Станешь вкалывать? Ты что: бык-рогомет?
– Давить клопа мне безвыгодно. Продал свободу, так что сейчас – самый раз тут припухнуть. Усек?
– Ты не шансонетка – самому виднее. Может, зонта уже увидел?
– Да уж не знаю… Вроде срисовал одного – только навыворот. Мусор, а может, и шарик – в давние дни пересекались. Засундучил меня, было дело.
– Барином здесь?
– Да нет! Может, он капустник был, или политик – только он тоже вроде бы попал на банк. Тут он, в садиловке.
– Точно всё?
– Проверить еще надо. Но если он – не упущу. Вальну его, век свободы не видать. Он – закоцанный, мне горбатого не слепит.
– Вентилируй. Если не закуришь – бякни. Сголдим блатных.
– Клево…
Тут прозвучала команда – встать и строиться, и диалог нарушился, добавив Милову немало озабоченности. О нем ведь шла речь, вряд ли могло быть такое совпадение – чтобы в этом этапе оказался и еще один каспарский милицейский. А сам он – да, с немалым количеством блатных пришлось ему пообщаться за годы службы в этих краях, и у многих из них были, конечно, поводы на него обижаться; а родичи и кустари – народ злопамятный. И примета у него действительно есть – к счастью, не на лице, так что его еще раздеть надо, чтобы проверить – а это не так уж просто…
Он не стал вертеть головой, чтобы углядеть говоривших: сейчас самым разумным было – ничего не видеть, ничего не слышать, но как можно больше знать и еще больше – предвидеть. Занял свое место в строю и стал ожидать дальнейшего – в общем уже зная, конечно, что сейчас должно произойти: первичная сортировка.
И в самом деле, начальство вышло с сопроводительными списками в руках, и началась унылая перекличка. Все как у людей – только, в отличие от обычного лагерного порядка, здесь статей не называли, а выкликали неисправность, и не было фамилий – одни лишь номера.
– Слабо выраженное локальное разрегулирование с наладкой в процессе элементарного функционирования – номера…
Цифры, цифры. После каждой числовой комбинации один технет выбегал из строя и рысцой следовал к месту нового построения.
– Полифункциональное расстройство со стационарным ремонтом…
Номера, номера. По одному, по одному – но вокруг Милова соседей оставалось все меньше. И это ему не нравилось: тот, кому хочется опознать его, теперь, незримый в толпе, сможет сделать это, ни на что не отвлекаясь. Самому же ему оставалось лишь стараться загнать в память как можно больше лиц (про себя он не называл это «верхними панелями») из тех, что виднелись теперь уже напротив, в самой большой группе «локально разрегулированных»; диагноз этот, как подумалось ему, обозначал скорее всего просто- напросто роботов-уголовников. Значит, и такие имелись – и не одни лишь редкие единицы. Но вот говорившие за его спиной несколько минут тому назад, свободно ботавшие по фене – они никак технетами не могли быть вроде бы? Технетов ему арестовывать не приходилось: в его времена их вовсе не было. Или уже существовали – просто маскировались под людей? При желании, это было бы очень несложно. Словом, чем дальше, тем больше неясностей возникало в его новом положении…
Тем временем он остался и совсем один.
– Общее разрегулирование с углубленной иллюзией излишнего времени…
Вот, значит, как называется его неисправность. Иллюзия излишнего времени? Любопытно: с чем эту хворобу едят?
Зазвучали цифры. Он и так знал их наизусть, но все же проверял, повторяя про себя. Никаких ошибок: то был номер, нанесенный не так давно на его грудь, в области сердца, – номер, обманувший (пока еще) искушенного, надо полагать, Кузу.
– Я! – крикнул он, как и следовало откликнуться.
– Остаться на месте! Службам – развести остальных!
Команды тут выполнялись быстро. И вскоре Милов остался на плацу один – если не считать охраны.
«А для них время действительно как бы выпало, – пришло ему в голову. – Лет этак с полсотни. Форма у всех теперь та же, что была именно столько лет тому назад – до всяких крупных событий. Ну что же, небольшая хитрость – представить, что полувека вообще не было. Только у соседей-то это время было, и они вовсе не спали… Да, любопытно. Значит, чем-то я показал, что у меня – другой отсчет времени, не тот, что у них. Ладно, посмотрим, во что все это выльется. Память они мне отбивать станут, что ли? Или действительно – решат, что овчинка выделки не стоит, и шарахнут куда-нибудь в крематорий – или утилизатор, черт знает, как это у них сейчас называется. Нет, до обидного хлипкой информацией располагали о Технеции – и не одни только американцы…»
Наконец-то и к нему подошли.
– Технет, следуйте за нами.
Двое. Значит, и сейчас еще побаиваются. А почему, собственно? Он ведь никакого активного сопротивления не оказывал. Что-то знают? Что? Откуда? Хотя – если какой-то урка опознал или почти опознал его, то почему не могло это получиться у других – гораздо лучше снаряженных и информированных?
