В Японии времен Токугава бумажные деньги почти не выпускались центральными властями, разве что в последний год существования сёгуната, но они были в ходу лишь в некоторых областях. В ранний период эпохи Токугава, когда исключительное право на чеканку монет принадлежало эдоскому правительству и утечка монет в зарубежные страны через Нагасаки создавала монетный дефицит в провинциях, печатали банкноты равные по стоимости золотым, серебряным или медным монетам; их использовали даймё для выполнения своих обязательств. Между 1701 и 1730 годами они были запрещены, но затем снова частично вошли в обращение.
В 1701 году произошел известный инцидент, когда властитель замка Асано[44] в Ако, провинция Харима, будучи спровоцирован оскорблением, был вынужден обнажить свой меч в эдоском дворце. За это он был приговорен к лишению жизни – совершению сэппуку, а его поместья были конфискованы. После его смерти 47 из его вассалов (теперь ронины) объединились, чтобы отомстить за своего господина. То, как они это сделали, и их последующее самоубийство является темой многих пьес и рассказов о «сорока семи преданных самураях» – «Тюсингура»[45]. Как только их господину был вынесен приговор, один из самураев отправился из Эдо в родной замок и проделал путь 400 миль в паланкине за пять дней. У обычного путешественника на это ушло бы по крайней мере семнадцать дней, и даже посыльному по чрезвычайно срочным делам потребуется восемь. Эта история приведена здесь потому, что, когда Оиси, управляющий имением, услыхал о судьбе своего господина, его первая мысль была о держателях бумажных денег, выпущенных в провинции. Он пересчитал золото в казне и обнаружил, что оно составляет около 60 процентов от выпущенных банкнотов, поэтому он обменял бумажные деньги по этому курсу, таким образом дав возможность держателям банкнотов выручить хоть что-то от конфискованного, и в данном случае лишил сёгуна значительной суммы. Тем, кто получил свои деньги, повезло, потому что, хотя конвертируемость и была условием разрешения на их выпуск, эти местные банкноты время от времени также подвергались обычным превратностям конвертируемости и неконвертируемости, девальвации и инфляции.
Взаимный обмен монетами, сделанными из различных металлов, происходил постоянно на всем протяжении рассматриваемой эпохи, несмотря на попытки властей стабилизировать его. Вначале, в 1609 году, курс обмена был один рё золота на 50 моммэ серебра на четыре связки дзэни, но вскоре после этого серебро упало до 60 моммэ. Курс золота по отношению к серебру оставался более или менее на таком уровне до середины XIX века, когда влияние обменного курса мировых валют снизило цену серебра до такой степени, что один рё золота стал равняться 100 моммэ серебра. Курс обмена медных денег на золото также имел тенденцию к спаду.
В последней четверти XVIII века он упал до шести связок на один рё золото, а в 1860-х годах упал до десяти связок. Такой широкий диапазон обменного курса сопровождался кратковременными и местными колебаниями, которыми могли воспользоваться менялы как источником спекулятивных прибылей.
Когда в стране имели обращение монеты из трех разных металлов, была настоятельная необходимость иметь средства быстрого обмена одних на другие. Большая часть розничной торговли производилась на медные деньги, и владельцы крупных лавок и оптовики нуждались в обмене меди на золото или серебро для выплаты собственных долгов, а кроме того, требовалась иная операция, например когда купец посылал людей в деревни для закупки небольших партий продукции. Более того, перевод денег из Эдо в Осаку и обратно требовал обмена серебра на золото. Ростовщичество, таким образом, было основным занятием среди купцов и фундаментом многих состояний.
Показателем прибыльности такого занятия может служить курс комиссионных в эпоху Гэнроку, когда меняла брал десять бу, то есть по десять бу на каждый рё золота, курс, который может показаться низким, но взимаемый с каждой операции, составлял значительный доход.
Как и в любой другой области, менялы были строго разграничены. В Осаке они существовали на трех уровнях. На дне были мелкие менялы, которые зачастую торговали в розницу другими товарами или продуктами, такими как масло или сакэ, и занимались в основном обменом меди и небольших количеств серебра. Их заведения были известны как «копеечные» – лавки дзэни.
На более высоком уровне находились обычные обменные заведения, оперирующие на уровне внутригородской торговли и фактически выполняющие многие функции, какие сегодня выполняют банки, включая выдачу документов на денежные переводы, прием вкладов и выдачу денежных ссуд. Никакой прибыли на то, что мы сейчас называем «текущим счетом», не было, однако выдавались сертификаты, которыми можно было пользоваться для финансовых операций. Ссуды обычно зависели от репутации заемщика и от того, имел ли он деньги на счете. Вес серебра, необходимого для оплаты счетов в Осаке, был гораздо больше, чем золота в Эдо, и поэтому использование кредитных писем и тому подобных документов было большим удобством. Обычной вывеской обменного заведения было большое деревянное изображение монеты дзэни.
Верхний слой был сформирован по принципу «десятки», то есть состоял из десяти семейств, которые с 1660-х годов выполняли роль управляющих, стоящих над другими менялами, действующих в качестве их банкиров и одновременно следя, чтобы они не отклонялись от установленных правил. Эти десять семей стали финансовыми агентами центральных властей и обрели право носить два меча.
В Эдо купцы занимались своим делом во многом одинаково, и в провинциях ни один призамковый город без них не обходился. Правительство осуществляло некоторый контроль, в частности, весы и гири, которые были основными инструментами их профессии, инспектировал государственный чиновник, ответственный за меры и веса. Соответствующие стандарту весы изготавливали лишь две семьи, а гири делали те же семейства, что контролировали монетные дворы, чеканящие монеты.
Двумя другими основными инструментами менял и конечно же тех, кто занимался торговлей, были своего рода гроссбух и соробан. В первый заносили сведения обо всех заключаемых сделках. Книга велась только владельцем и управляющим и содержала конфиденциальную информацию об обороте и вырученных средствах, что жизненно необходимо для ведения любого дела. Каждый новый год начинали новую.
Соробан – это усовершенствованный абак (счеты), рамка с бусинами, на которой можно было производить сложение и вычитание, умножение и деление, а при необходимости извлекать квадратные корни и т. п. Обычно соробан представлял собой раму размером приблизительно 15 ? 6 дюймов с 13 наборами бусин (с 17 в Эдо). Хотя устная арифметика и была известна, пользование соробаном избавляло от необходимости запоминать или записывать для памяти промежуточные стадии вычислений, и некоторые умельцы достигали большой скорости и точности.
Помимо основного использования при вычислениях, соробаном можно было в сердцах стукнуть по голове совершившего ошибку подмастерье, а также даже отвести удар меча ронина, опустившегося до грабежа.
В призамковом городе Такаяме, расположенном глубоко в горах провинции Хида, до сих пор существует дом купца-менялы, работавшего на некоего властителя. Именно он служил местным купцам и ремесленникам посредником перед господином, организовывал продажу риса и других продуктов из имения, ссужал феодала средствами в счет будущего урожая, менял деньги и вообще выступал в качестве доверенного лица своего господина. Небольшие комиссионные оставались ему от каждой сделки, и он был чрезвычайно преуспевающим. Дом фактически датируется 1879 годом, его перестроили после пожара, но
