– А как его нога?
– Только чуть хромает.
Собеседник удивился.
– Ходили слухи, что Веберу оторвало ногу во время налета. Поистине, чего только не наслушаешься… А ты не ошибаешься, рыболов? – подозрительно посмотрел он на Миллера.
– Исключено. Мы давно знакомы с Вебером, – врал напропалую Миллер, никогда не видевший в глаза коменданта гамбургского порта и до этой минуты понятия не имевший, как его зовут. Кстати, он и в Гамбурге-то не бывал ни разу, только видел его на открытке.
Сейчас – он понимал это – можно срезаться на любом пустяке. К счастью для Миллера, собеседнику не пришло в голову, что его нагло обманывают: ему очень хотелось, чтобы то, что рассказал этот тип с рыболовецкой шхуны, оказалось правдой. Тогда после завершения нынешней грандиозной акции можно будет снова наведаться к приятелю – хлебосольному Веберу.
Дернула же нелегкая этого рыбака-интеллигента залезть в запретную зону!
– Фамилия? – спросил эсэсовец.
– Миллер.
Он не боялся демаскировки и разоблачения: Миллеров в Германии – пруд пруди. Да и вообще, какое это сейчас имеет значение?..
– Я передам коменданту порта, твоему знакомому, что из-за его рассеянности гибнут немцы, – сказал эсэсовец.
Миллер помолчал.
– Кто у тебя на борту? – спросил эсэсовец.
– Моторист да трое помощников – сети вытягивать.
– А в трюме что?
– Пусто – шаром покати: рыбы наловить еще не успели, – сказал Миллер.
Верзила, стоявший рядом с человеком, вооруженным мегафоном, посмотрел вниз и спросил:
– Обыщем посудину?
Тот пожал плечами:
– Зачем? Это лишнее.
Человек с мегафоном на минуту задумался. Миллер еще раз бросил незаметный взгляд на ближайшую палубу, вкруговую закрытую металлической решеткой, высокой и плотной. Ячейки были мелкими, но не настолько, чтобы не разглядеть за ними массу людей.
– Гляди, гляди, Миллер, – с нескрываемой угрозой заметил верзила, затем нагнулся к своему шефу и что-то негромко сказал. Тот кивнул.
– Ладно, – произнес шеф, обращаясь к Миллеру. – Простим тебя на первый раз. Сделаем скидку. Но в следующий раз смотри. Если нарушишь инструкцию и попадешь в запретную зону – пеняй на себя…
– Следующего раза не будет, – заверил Миллер, который еще не мог поверить в неожиданное спасение.
– Валяй отсюда, да поживее, – рявкнул мегафон. – Чтоб духу твоего здесь не было.
– И никому ни слова о том, что здесь видел, – добавил верзила.
– Полный вперед! – охрипшим голосом произнес штурмбанфюрер, пригнувшись к переговорному устройству. Он слышал, как эсэсовцы, наблюдавшие «Викторию» сверху, перекидывались остротами в ее адрес:
– Плавучий крематорий!
– Копченый гроб!
Говорили и еще кое-что, похлеще.
Миллеру казалось, что судно его стоит на якоре. Так и хотелось выругаться в переговорное устройство, заставить эту скотину моториста выжать из машины все, что можно. Главное – уйти от смерти, дыхание которой он только что столь явственно ощутил.
Но усилием воли он заставил себя держаться спокойно.
Нет, зря он мысленно честил моториста: судно набирало скорость. Пришлось даже дать команду, чтобы сбавили обороты, – Миллер боялся, как бы не врезаться в какое-нибудь судно.
Неужели он спасен благодаря смуглолицему, который вовремя велел поднять немецкий флаг? Возможно, прими его немцы за датчанина или какого-нибудь там норвежца – и «Виктория» шла бы уже на дно.
Суда стояли довольно кучно. Почти механически Миллер читал их названия: «Тильбек», «Атен», «Дейчланд»… Чуть поодаль возвышалась серо-зеленая громада трансатлантического красавца «Кап Аркона».
Слишком хорошо зная повадки эсэсовцев, Миллер все время ждал выстрела в спину. Очень хотелось обернуться, и лишь большим усилием воли он заставил себя не делать этого.
Суда, между которыми воровато пробиралась «Виктория», были разнокалиберными, но на каждом из них находились охранники-эсэсовцы, и каждую палубу, специально огороженную, заполняли люди.
«Виктория» шла неуверенно, какими-то судорожными рывками, – сказывалось отсутствие у Миллера опыта судовождения. Эсэсовцы, видимо, приписывали зигзаги суденышка тому, что капитан смертельно
