– Я пошутил, – быстро сказал смуглолицый. – А вы совсем не изменились.
– Вы тоже. Получили радиограмму?
– Судно ждет нас на рейде. Все, как договаривались полгода назад, в Берлине.
– Как сюда добрались?
– У меня мощный гоночный катер, не чета вашему: я слышал, как ваш кашлял.
– Отлично! На вашем и двинем. Пошли.
Смуглый не двинулся с места.
– Сначала договоримся о гонораре за доставку на мою родину, – произнес смуглый.
– Половина, – похлопал Миллер пистолетом по сумке. Талызину послышалось металлическое позвякиванье.
– Расчет на борту?
– Нет, по прибытии на место.
– Ладно.
Они начали спускаться к реке.
– Свободно добрались сюда? – спросил Миллер.
– Более или менее.
– А что на побережье?
– Сущий бедлам. Кстати, в лагере вас не хватятся?
– Лагеря больше нет, – сказал Миллер. – Его разбомбили союзники.
– А заключенные? – спросил смуглый.
– Те, кто остался в живых, транспортируются в порт.
– Зачем?
– Акция, – лаконично ответил Миллер.
Они подошли к реке, и смуглый столкнул на воду стройное суденышко, настолько умело замаскированное в камышах, что Талызин его не заметил.
Мощный мотор заработал почти бесшумно.
– Хотите хлебнуть? – спросил смуглый. – Испанское.
– Нет, – отказался Миллер.
Плавно развернувшись, катер двинулся вниз по течению и вскоре скрылся из виду.
Талызин перевел дух. Только теперь он разжал пальцы, сжимавшие булыжник. Затем спустился к реке, сел в лодку, брошенную Миллером, и включил мотор. Быстро прикинув обстановку, решил, что нужно пробиваться вниз по течению реки, к морю, и чем быстрее, тем лучше. Конечно, это риск, и огромный. Но в любом случае необходимо поскорее удалиться от опасного места.
Гоночный катер подошел почти вплотную к судну и лег в дрейф. Миллер с некоторым страхом разглядывал небольшой корабль странной формы. Это было допотопное судно, которое, подумал он, можно увидеть разве что на старинной гравюре. Из косо поставленной трубы лихо валили жирные клубы дыма.
– Плавучий крематорий, – произнес Миллер и сплюнул за борт.
– Крематорий – это скорее по вашей части, – съехидничал его спутник.
На борту суденышка появилось несколько матросов, таких же смуглых, как Педро.
– Подайте конец! – крикнул капитан, задрав голову.
Вскоре над кормой лодки закачалась до невозможности замызганная лесенка из манильского троса. Несмотря на подозрительный вид корабля, команда, похоже, знала свое дело.
– Прошу, – подтолкнул Миллера к лестнице Педро. – Капитан покидает судно последним.
Немец не без труда поднялся на борт. Его сумка болталась, перекинутая через плечо. Следом за ним стал подниматься Педро, предварительно закрепив крючья для поднятия лодки.
Когда спутник ступил на палубу, Миллер спросил:
– Каким курсом пойдем?
– Это не ваша забота, – процедил капитан без всякой почтительности к пассажиру. – Я не лезу в ваши дела, вы не лезьте в мои. Ваш погибший шеф был куда сдержаннее на язык.
Корабль, набирая скорость, двинулся в открытое море.
Миллер посидел на влажном днище перевернутой лодки, несколько раз прошелся взад-вперед по палубе. Ему понравилась вышколенная команда, которая слаженно выполняла распоряжения капитана. Смуглолицые матросы были молчаливы, на вопросы пассажира никак не реагировали. Впрочем, возможно, испанский Миллера был для них слишком плох, а по-немецки они не понимали.
Миллеру отвели каюту, которая скорее смахивала на каморку, но долго он в ней не усидел. Соскучившись в одиночестве, направился к капитанскому мостику. При этом со своей сумкой он предпочел не расставаться.
