фасада, казался нарисованным на плоскости скалы.
Талызин удивился:
– Четырнадцать этажей?
– Только с фасада, – улыбнулся Хозе.
– А с тыла?
– С тыла здание имеет всего два этажа – тринадцатый и четырнадцатый.
Не поднимаясь в дом, где должен был жить Талызин, они отправились на рудник.
Вход в центральный штрек украшала отлитая из бронзы фигура нагой индианки. В одной руке женщина держала весы, в другой – молот. Чаши весов были припорошены непрерывно сеющейся снежной крупкой.
Хозе пояснил, что это памятник женщине, которая, по преданию, случайно открыла эти богатейшие копи. А теперь вот ее дух незримо покровительствует тем, кто эти копи разрабатывает.
– Хозяйка Медной горы, – сказал Талызин, вспомнив давным-давно, в детстве, читанную книжку.
– Как точно ты сказал, Иван: хозяйка медной горы, – повторил Хозе.
В узком дощатом помещении им выдали тяжелую прорезиненную спецодежду, шахтерские каски, лампочки в металлической сетке, сапоги.
– Я готов! – Талызин выглянул из кабины, в которой переодевался.
Хозе посмотрел на него и в комическом ужасе закрыл лицо ладонями.
– Я что-то не так надел? – обеспокоенно спросил Иван, ища глазами зеркало.
– Русские танки на улицах Санта-Риты, – замогильным голосом произнес Хозе, убирая ладони с лица.
– Ты о чем, Хозе?
– О том, что советские танки оккупируют оливийскую столицу, – пояснил Хозе.
Талызин удивленно спросил:
– Что с тобой?
– Со мной все в порядке, я только повторяю сенсационное сообщение. Именно такую утку с месяц назад напечатала одна оливийская ультраправая газета, – сказал Хозе, становясь серьезным. – Целый разворот она посвятила репортажу о том, как русские высаживаются с подводных лодок в Королевской впадине, занимают Санта-Риту и так далее. На первой полосе красовалось большое фото: советская танковая колонна на главной улице оливийской столицы. На головной машине из люка высунулся танкист – очень на тебя похожий, Иван, когда ты в этой каске! Фотография была сделана мастерски, она выглядела как подлинная и, конечно, вызвала поначалу шум. Газетный материал излагал с «документальной» точностью, – слово «документальной» Хозе иронически подчеркнул, – как советские войска занимают улицу за улицей, район за районом, как штурмуют президентский дворец. А в самом низу полосы шла малюсенькая приписка, еле заметная, набранная самым мелким шрифтом: «Вот что произойдет с нашей страной, если вы будете поддерживать Орландо Либеро». Однако читатели разобрались, что к чему. Перед зданием редакции начались возмущенные демонстрации, в окна полетели тухлые яйца и гнилые помидоры. Короче, газете пришлось приносить публичные извинения уже в следующем номере: это, мол, была неудачная шутка, желание увеличить тираж, ну и прочее в таком роде.
– Такая шутка имеет совершенно точное название: провокация.
– Верно.
– Газету закрыли?
– Ну, что ты. До сих пор выходит. Можешь купить, если хочешь. Вон она продается, рядом с «Ротана баннерой», – кивнул Хозе в сторону газетного киоска.
Они подошли ко входу в туннель, остановились. Из зияющего провала тянуло сыростью, прелью, время от времени из темной глубины доносились глухие удары, похожие на вздохи.
Туннель, ведущий в глубину горы, был коротким. Он оканчивался площадкой, с которой можно было попасть в вертикальный ствол шахты. Стальные тросы подъемного устройства, двигаясь, подрагивали и тускло поблескивали в свете шахтерских лампочек.
Хозе и Талызин стояли в ожидании клети, привыкая к полутьме.
– Будем спускаться? – спросил Талызин.
– Подниматься, – поправил Хозе. – Рудник расположен под самой вершиной горы.
Подошла и остановилась клеть, звякнув цепью.
Вверх ползли медленно, со скрипом. У штрека Хозе опустил рубильник, и клеть остановилась.
Они двинулись сквозь лес крепежных балок, освещая себе путь лампочками. Шахтеры им не встречались, хотя с разных сторон все время доносились удары. Иван шел не торопясь, иногда останавливался, по-хозяйски осматривал почву под ногами, обстукивал балку, пробуя, прочно ли поставлена.
Хозе больше поглядывал по сторонам, словно ожидая какого-то подвоха. Но увидеть что-либо в стороне было невозможно: все скрадывала темнота.
Потолок штрека начал понижаться, теперь им приходилось идти, слегка пригнувшись. Кое-где с потолка капало, под ногами появились лужицы и ручейки.
Внезапно впереди покачнулось что-то темное, одновременно вдали послышался шум, будто передвигалась какая-то масса. Хозе резким движением толкнул в бок Талызина и сам упал рядом. Они
