– Представьте себе, камарадо Талызин, – улыбнулся директор. – Я давно уже изучаю марксистскую теорию, это здорово помогает мне в работе.
– Извините, я, может быть, погорячился, – произнес Талызин и встал.
– Нервы, – понимающе кивнул директор. – Со всяким бывает, и со мной тоже.
Он проводил Талызина до дверей кабинета.
– Спасибо за проявленную революционную бдительность, камарадо, – сказал он на прощанье. – Ваши предложения мы примем к сведению.
Прощаясь с директором, Талызин успел перехватить его свирепый взгляд, брошенный на свою помощницу.
Через день после посещения директора Талызин встретил на территории завода плачущую секретаршу. Увидев «руссо», она подбежала к нему и, к великому смущению Талызина, уткнулась лицом в его плечо. За время своего пребывания на руднике Иван видел эту сеньориту всего лишь несколько раз, да и то мельком, что, правда, не помешало ему отметить ее красоту. Он не перебросился с ней и парой фраз, если не считать последнего мимолетного разговора в приемной.
– Что случилось, сеньорита? – спросил Талызин.
– Меня уволили, сеньор руссо, – ответила молодая женщина сквозь рыдания.
– Уволили?! Когда?
– Сегодня.
– Кто уволил?
– Да директор же!
– Но за что, простите?
Женщина быстро обернулась и, убедившись, что за ними никто не наблюдает, сбивчиво проговорила:
– Извините, сеньор руссо, может быть, вам это неприятно… Меня уволили из-за вас.
– Из-за меня? – переспросил ошеломленный Талызин.
– Из-за вас, сеньор, – подтвердила женщина, вытирая платочком красивые глаза.
Талызин пожал плечами.
– Директор сказал, что я нарушила его распорядок, когда впустила вас в его кабинет.
Талызин загорячился:
– Из-за такого пустяка?! Не может быть! Это недоразумение. Я поговорю с директором.
– О, пожалуйста, сеньор руссо! Я буду так благодарна вам.
Директор встретил русского инженера с олимпийским спокойствием.
– Садитесь. Чем могу служить? Снова обнаружили непорядок на комбинате?
– В некотором роде, да.
Директор оживился:
– Интересно!
– Я по поводу увольнения вашей секретарши, – сказал Талызин, сразу беря быка за рога.
– Ах, вот оно что… – протянул директор. – Ох, молодость, молодость… Сам таким был. Да, я обратил внимание, что она нравится вам… И не я один обратил на это внимание.
Талызин хотел что-то сказать, но директор остановил его жестом:
– Знаю, знаю, браки с иностранцами – не такая уж простая штука. Но пусть это не беспокоит вас, я берусь помочь. Скажу по секрету, – директор нагнулся к Талызину, – я глубоко убежден: из оливийских девушек выходят лучшие жены в мире. Не медью должны мы гордиться, нет, а нашими женщинами!
– Сеньор директор, я не собираюсь жениться на вашей секретарше, – произнес Талызин, которого начал раздражать этот фарс.
– Вот как? Не собираетесь жениться? – масляные глазки директора забегали сильнее обычного. – В таком случае я, несмотря на мужскую солидарность, хе-хе, не могу одобрить ваши действия…
– Хватит! – воскликнул Талызин.
– Простите, сеньор Талызин, – с ледяным спокойствием произнес директор. – Я что-то не пойму: что вам, собственно, от меня нужно?
– Я пришел по поводу увольнения человека…
– Увольнение – дело администрации, а не инженерного корпуса.
– Ее уволили из-за меня.
– Откуда эти сведения?
– Неважно. Я считаю, что проступок ее слишком ничтожен, чтобы из-за него увольнять.
…Тяжелый разговор ни к чему не привел. Уже назавтра место прежней секретарши заняла другая. Происшедшее всерьез расстроило Талызина. Этот пример показал, насколько сложна обстановка на
