мысленно вознося благодарственные молитвы всевышнему. За что? Да за то, что он подарил мне подругу Ганусю — иначе где бы еще я научилась так врать, с ходу и на любую тему?
Мужчина с сигарой слушал мое повествование (довольно длинное и подробное) и задумчиво пыхал дымом. На его беспристрастном лице не отражалось эмоций. Должна сказать, не самая лучшая аудитория для моего вдохновения.
— Что ж, — произнес он, когда я иссякла, — будем считать, что врешь убедительно.
Я энергично его поддержала:
— Давайте так будем считать. Тем более что мне некогда больше врать.
Мужчина выразил удивление.
— Ты куда-то спешишь?
— Да, в Тьонвиль на встречу с Казимежем.
Сигара едва не вывалилась из его косматого рта, так широко этот рот распахнулся. Мужчина катапультировался из кресла и бросился меня обнимать. «Отзывчивый человек, — с одобрением подумала я, — и душевный. Радуется чужому счастью, словно ребенок».
— Когда ты едешь? — спросил он меня, пожирая глазами, полными отеческой нежности и любви.
— Вот, — я показала билет и бумажку с названием отеля. — Сегодня еду, и номер уже забронирован. Вы мне денег еще дадите? — деловито осведомилась я.
Мужчина испуганно замахал руками:
— Хорошо, что напомнила! Я чуть не забыл!
— А вещи мои? Будет лучше, если я заберу их с собой. Все.
— Кому лучше? — опешил мужчина.
«Мне лучше, чудак», — подумала я, а вслух вежливо произнесла:
— Лучше для дела.
— Конечно, — согласился он. — Вещи возьмешь с собой. Что тебе известно еще?
Мучительно хотелось поинтересоваться, что конкретно он имеет в виду? Вспомнив уроки бабули, я решительно подавила это желание и ответила:
— Пока ничего. Надеюсь, в Тьонвиле больше узнаю. Будут еще приказания? — спросила я, давая понять, что очень спешу.
— Поступим следующим образом, — спохватился мужчина. — Ты едешь в Тьонвиль и действуешь там по обстоятельствам. Должен тебя огорчить: в Тьонвиль ты поедешь одна.
«Одна — это значит без Тонкого. Нашел чем огорчить. Свита мне ни к чему, тем более при встрече с Казимежем».
— Не волнуйтесь за меня, — как самому близкому человеку сказала я ему, а он похлопал меня по плечу, по-доброму мигнул сразу двумя глазами и прошептал:
— Знаю, ты умница, справишься.
— Справлюсь, — скромно потупившись, заверила я. — Все будет хорошо.
— Связь будем держать по телефону. Номер вот, — он протянул мне бумажку, — запомни, а бумажку сожги и звони только в крайнем случае. Дальше все по инструкции.
Мы простились тепло и по-дружески. Я с грустью поймала себя на мысли, что слегка полюбила этого доброго человека, но внутренний голос подсказывал: встретиться снова нам не судьба. Так и получилось, а жаль. Больше мне никогда не платили так щедро бог знает за что.
Вернувшись в отель, я первым делом заказала носильщика и такси. На месте не сиделось, душа рвалась в Тьонвиль, к Казимежу. Между тем, я тщательно проследила, чтобы из камеры хранения отеля были получены все вещи. Все до одной.
Глава 33
В Тьонвиль я прибыла поздно вечером. Долго стояла на перроне в окружении своих сумок. Я надеялась, что Казимеж встретит меня цветами, но перрон опустел, а Казимеж не появился. Пришлось ехать в отель.
Вот там действительно меня ждали. Номер, как и предполагал Жан-Пьер, был забронирован на мое имя. Я сдала вещи в камеру хранения, взяла ключи и отправилась спать. Боюсь, заснула раньше, чем упала в постель. Сны снились такие, что пробуждение показалось жестокостью. Казимеж обнимал и ласкал меня именно так, как мужчины это умеют лишь в женских снах. Проснулась я от звонка. Вскочила, схватила трубку, все еще оставаясь там, в страстных объятиях моего Казимежа, и услышала его низкий, словно простуженный голос:
— Муза…
— Казя, — томно пропела я.
— Муза, ты проснулась уже?
— Еще нет…
— Любовь моя, тогда спи, — и он бросил трубку.
«Кто после этого будет спать? Спать я могла и в Париже! Ну, Казимеж! Сведет он меня с ума!»
Я рысью прошлась по номеру, мысленно отмечая, что он значительно хуже того, который был у меня в Париже. И отель совсем не то, к чему я уже привыкла. Вот она, благодарность мужчины! Меняю лучшее на худшее! И ради чего? Чтобы он спокойно пожелал мне приятного сна?
Приняв душ, я присела к зеркалу и нанесла на лицо печаль с миловидным уклоном. Я горделиво понесла эту печаль в бар в надежде найти там Кази-межа. Но вместо любимого в баре меня поджидали еще большие неприятности. Бармен признавать меня не пожелал и сухо приветствовал казенным поклоном. Он вел себя так, словно никогда не слыхал о моих любимых ликере, сигаретах, орешках и глазированной булочке. Английского языка он не знал, как и русского. Я поняла в полном объеме, на какие лишения обрекла себя ради Казимежа. И где он, этот обманщик? Почему не утирает моих горьких слез?
С непосильным трудом объяснила бармену, что такое ликер, кофе, сигареты и глазированная булочка с ореховой начинкой. После этого, изможденная, я откинулась на спинку стула и жадно закурила, озираясь по сторонам. Бессердечный Казимеж мог подойти в любой момент: мне хотелось быть готовой к его приему, но он все не подходил. Это меня раздражало.
Когда на столе появился ликер, я немного приободрилась, а последовавшие за ним кофе и булочка вернули мне доброе расположение духа. Жизнь уже не казалась такой бессмысленной. Я ела булочку, пила кофе и обменивалась любезными взглядами с мужчинами, думаю, местными. Бармена, кстати, я тоже начала приручать. (Видимо, та девица правильно меня копировала. Водится за мной этот опасный грешок — приручать всех без разбору.) И бармен уже не спускал с меня глаз, что несколько затрудняло поглощение булочки. Под его восхищенными взглядами было неудобно распахивать рот так, как требовали размеры булочки. Впрочем, выход я быстро нашла: двумя пальчиками отщипывала кусочки, которые, не без кокетства, уминала один за другим. В общем, трапеза прошла на высоком уровне. Я ела, как императрица, а все, затаив дыхание, заглядывали мне прямо в рот.
Но, насытившись, я заскучала. Казимеж не появился, а что делать в чужом городе, я понятия не имела. Вышла на улицу, прогулялась по местным магазинам, но после Парижа мне все было не то. Пришлось вернуться в отель.
Едва я вошла в номер, как зазвонил телефон. В ярости я сорвала трубку и услышала нежное:
— Муза…
Я вскипела:
— Казимеж! Что это значит? До каких пор я буду торчать в этой дыре?
— Муза, ты обворожительна. Еще прекрасней, чем была два года назад.
Ну как не растаять после таких слов? Естественно, я растаяла:
— Ах, Казя, ты видел меня?
— Я следил за тобой, — смущенно признался он, — и едва не чокнулся от любви.
— Почему ты не подошел?
— Не мог. Я следил не один. Какой-то тип ходит за тобой по пятам.
«Неужели Тонкий?»
— Высокий, худой и противный? — спросила я.
— Высокий, стройный и очень красивый, — с брезгливостью ответил Казимеж.
Тонкий под это описание совершенно не подходил. Что же за тип ходит за мной? С таким я не прочь
